— Для меня — нет. Надо было пробить одного человечка, причем не слишком примечательного. Роман Трунов, молодой пижон, просаживающий кучу бабок, не был замешан ни в чем подозрительном, этакий образцовый гражданин с богатеньким папой и райской жизнью.

— Получается, пижон заинтересовал Тома, а тот в свою очередь дал задание Павлу отрыть всю информацию о нем? Ты выполняешь задание, Павел передает флешку человеку Тома, тот его убивает… И в это время там появляюсь я, так, что ли? — Макс лишь пожал плечами. — Но зачем обращаться к Павлу?!

— А кто у нас имел репутацию человека со связями, способного свести кого угодно с кем угодно? Павлуша связал Тома со мной, причем так, что мы даже не узнали друг о друге, ведь имели дело только с Павлом.

— Ладно, — Глеб поморщился. — Это может быть правдой, баклан. Если так, то Костя действительно пытается убрать меня, как лишнего конкурента.

— Кстати, я узнал, с кем он сейчас работает. Некий крупный бизнесмен по фамилии Нестеров держит его начальником охраны, но это официально, а что там на деле…

***

Рита давно убралась по делам, Макс полностью ушел в общение с железным другом, а Хаос, убедившись, что приятель прочно засел за компьютером, направился на поиски Веры. Впрочем, скрыться здесь особо было негде, и вскоре он обнаружил девушку спящей на низком диванчике в темной дальней комнате.

Он бесшумно присел перед ней на корточках, осторожно отвел упавшие на лицо волосы назад. Не убирая ладонь, пропустил сквозь пальцы темную прядь. Ему почему-то хотелось рассматривать ее длинные блестящие волосы, трогать нежные щеки, касаться чуть шершавых губ, перебирать в ладони тонкие пальчики и чувствовать едва ощутимое ответное пожатие.

Она была ему интересна,

Безумно.

Глеб еще никогда никем и ничем так не интересовался, как лежащей сейчас перед ним спящей девушкой. Казалось, в ней сосредоточена вся прелесть бренного мира, а будущее, в котором до этого не было видно ни зги, вдруг начинало манить призрачным блеклым светом.

И вся его нескончаемая война с самим собой и всем окружающим миром вдруг обретала вполне конкретный смысл. Если есть кто-то, ради кого хочется отмести идеи о бессмысленности жестокого существования в стае волков, жить становится проще и страшнее одновременно. Страшнее — потому что теперь в выжженной дотла душе замерцал бледный огонек другой, более ценной жизни.

Глеб смешался — такие мысли были для него в новинку. Фальшфейера цветного дыма где-то там, глубоко внутри, вовсю подавали сигналы тревоги, когда он задумчиво провел ладонью по длинным волосам Веры, коснулся ее плеча.

Потревоженная его неожиданным вмешательством в ее сон, девушка заворочалась и медленно разлепила ресницы. С интересом покосилась на его ладонь, по-прежнему лежащую на ее плече.

— Что это ты делаешь? — поинтересовалась сонно.

— Так сразу и не придумаешь. По ходу, просто не могу от тебя отойти, — хмыкнул Глеб полушутливым тоном, лениво играясь с прядью ее волос.

— Тогда не отходи, — не поднимаясь, она подтянула колени ближе к животу, устраиваясь на диванчике поудобнее.

Такой она ему тоже нравилась — спокойной, еще не выплывшей из прерванного сна.

Он просто не мог оставить Веру высыпаться, ему непременно хотелось стать центром ее внимания.

Глеб провел ладонью по ее бедру, затянутому в темную джинсовую ткань, борясь с искушением рывком подтянуть ее к себе ближе, и…

— Я тебя не отпущу, — вдруг сказал он, резко вскинув на Веру горящий взгляд. — Ты же сама все просекаешь?

— Конечно. Свидетелей никто не любит, — она сказала это как что-то само собой разумеющееся, не вдумываясь в смысл его слов, и Хаос вдруг ощутил нечто похожее на досаду.

Ты вскоре забудешь о том, какого это — спать в моем присутствии.