— Ты что, пытаешься надавить на жалость некроманта? — Он заливисто расхохотался, запрокинув голову, и его рыжие волосы при этом начали смешно топорщиться. Немного успокоившись, Северус с умилением спросил: — Где Суфи только тебя откопала?

Морган собрался возразить, что откопала его не Суфи, а Хлоя. Да и вообще, он сам нашелся. Если можно так назвать его появление в комнате Хлои во время махвана. Но Северус не дал вставить ни слова. Успокоившись, маг добродушно сказал:

— Ладно, сейчас разберемся. Опиши подробно все, что там происходило. Не упускай ни одной детали, это важно.

Морган добросовестно выполнил просьбу и рассказал настолько подробно, насколько мог. Иногда Северус задавал уточняющие вопросы, иногда прерывал демона, говоря, что это неважно, и приказывал пропустить часть. В общем, почти час был потрачен не зря, так как в конце беседы маг удовлетворенно кивнул и сказал:

— Я знаю это заклинание. Не слишком сложное, но и не такое уж легкое. Называется «Джотан Митен Астве». Чтобы его сотворить и поддерживать, не требуется ресурс мага — оно действует за счет стихий. Не скажу, за счет каких именно, потому что подходит любая. В выборе нужной стихии маг руководствуется исключительно собственными предпочтениями. Заклинание из тех, которые мы называем «закольцованными». Когда темный маг создает такое заклятие, он задает ряд условий, которые заставляют заклинание снова и снова себя повторять. В случае Эжени очевидно, что основой послужили день, ночь и, думаю, сумрак пещеры. То есть шагни она из сумрака пещеры в день или ночь, будет превращаться в каменного огра.

— Может, ей шагнуть в вечер или утро? — робко предположил Морган.

Северус рассмеялся и, выпрямившись, дружески хлопнул демона по плечу.

— Парень, ты мыслишь как ведьма: не пытаешься сломать стену, если можно обойти. — Снова опершись о посох, он продолжил: — На самом деле это не сработает, потому что заклинание писал такой же любитель обходить стены, как и ты. Нет! Тут нужен другой подход. Нужно ломать стену.

— Как? — устало спросил Морган, чувствуя, что от всей этой магии у него начинают закипать мозги.

— Сделать так, чтобы солнечный свет или ночная тьма попали на Эжени, пока она в пещере, — ответил Северус и принялся чертить на земле какие-то письмена.

Моргану захотелось врезать Северусу. Или тому, кто придумал заклинание. Или хотя бы взять топор и вырубить какой-нибудь вековой дуб! Вместо этого он сдержанно спросил:

— Как нам это сделать?

— Понятия не имею, — радостно ответил Северус. — В этом вы уже разбирайтесь с Суфи. А пока не отвлекай — нужно закончить портал до того, как волкодлаки снова прорвутся в эту сторо…

Его слова прервал раздавшийся в опасной близости протяжный вой.

— Короткая передышка оказалась слишком короткой, — нахмурился Северус и продолжил сосредоточенно чертить письмена. — Не знаю, хватит ли у меня времени отправить тебя к Суфи…

Морган начал наращивать мышечную массу, трансформируясь для боя, и выпустил кинжально острые когти. Во рту удлинились клыки.

— Занимайся порталом, — прорычал он голосом, больше похожим на звериный, чем на свой собственный. — А я займусь временем.

Волкодлаки — это, конечно не вековой дуб. Но чтобы согнать злость, тоже сгодятся. Когда из-за груды земли появился первый волкодлак, Морган оскалился в улыбке и бросился в бой. До этого он просто убивал больших серых тварей потому, что так было нужно. Сейчас он делал это с вдохновением, можно сказать, вкладывал душу. И со злостью. Это была злость на весь этот мир, полный маши, условий и прочей чепухи, пропади она в объятиях Мальбоны. Злость на все те преграды, что стояли между ним и его парой. В конце концов, это было неудовлетворение демона, желающего получить свою суженую! Злость стала тем костром, из-за которого начался пожар, где сгорали волкодлаки и пауки.