Сэр Троглодит - Виталий Башун

Мирасель проснулась поздно. Я к тому времени успел размяться, помыться и позавтракать. Впрочем, от повторного завтрака все равно бы не отказался. Когда госпожа вышла из номера, я, как положено телохранителю, пристроился рядом, но чуть позади и проводил ее вниз в обеденный зал.

— Как спалось, сэр Дит? — с некоторой ехидцей спросила Мирасель.

— Хорошо спалось, сеньорита, — равнодушно ответил я. Не буду же я с ней обсуждать, что и как у нас было с Каримой.

— Девушка хоть жива? Ты ее не сильно напугал?

— Жива. А что с ней сделается?

— Ну-ну…

Мы как раз проходили мимо купальни, где зачем-то собрались горничные и прачки постоялого двора. Они затаив дыхание слушали выступление Каримы, которая экспрессивно, как все конкистянки, в подробностях описывала прошедшую ночь. Лестные для любого мужчины слова сыпались из нее сплошным потоком вместе с жестами, иллюстрирующими рассказ. Говорят, свяжите конкистянкам руки, и они слова сказать не смогут. Похоже, что это истинная правда. Карима прерывалась только на восторженные вздохи, ахи и охи. Не буду врать — это было настоящим бальзамом на сердечные раны, нанесенные мной самому себе в минуты острого самоуничижения. Я ведь прекрасно осознавал, что с такой внешностью ничуть не привлекателен для девушек. Мирасель остановилась рядом с дверью и, не стесняясь меня, стала откровенно подслушивать. Когда женщины, завистливо повздыхав, переключились на другие темы, сеньорита, фыркнув, бросила в мою сторону странный, как бы оценивающий взгляд и в глубокой задумчивости отправилась завтракать.

После обеда наконец состоялась долгожданная встреча. В номер Мирасель прошествовал некий человечек невысокого роста, но на здоровенных каблуках. Весь облик говорил о большом самомнении визитера. Сопровождал сего владетеля громила на голову выше меня ростом и вдвое шире в плечах. Лицо этого монстра перечеркивал глубокий шрам, идущий от левой брови и заканчивающийся на правой щеке. Позорным, с точки зрения барса, украшением этот охранник явно очень гордился. А уж силушку свою недюжинную стремился демонстрировать любыми способами. В частности, когда меня и сеньориту оставили наедине с визитером (как выяснилось, наличие одного охранника с обеих сторон было условием встречи с этим мелким владетелем), громила будто невзначай стал мять и гнуть в пальцах медный прут толщиной с мизинец. Возможно, мелкий приезжий рассчитывал таким жалким способом произвести впечатление на сеньориту, но это ему не удалось. Недолго думая я ткнул пальцем в солнечное сплетение кузнеца-любителя. Пока тот хрипел и пытался вздохнуть, я отобрал у него прутик и с самым тупым видом стал рассматривать. Мирасель, хоть и была шокирована таким моим поведением, тем не менее быстро нашлась и небрежно пояснила напуганному дворянину, дескать, ее охранник такой недоверчивый, всякий пустяк воспринимает как угрозу нападения и тут же старается горло врагу перегрызть, настоящий дикарь, не обращайте внимания. Собеседник и не обращал. Весь вечер на меня старательно не смотрел и, заикаясь, вел переговоры, проявляя немалую покладистость.

Сами переговоры мне были неинтересны. Обсуждение, сколько земли отойдет данному владетелю после успешного завершения дела сеньориты и какие ему гарантированы льготы, напоминало мне торг на рынке, где каждая из сторон усиленно пытается убедить своего оппонента в том, что при желании обойдется и без этого продавца-покупателя. Переговорщики меня не стеснялись, уверенные в том, что конкистос я не понимаю.

Торг продлился около полутора часов. Завершив его к обоюдному удовольствию, стороны разошлись, сеньорита направилась к себе, а я спустился к ужину.