Сэр Троглодит - Виталий Башун

Пришлось вспомнить все, чему нас учил мастер-целитель, и даже больше. При исцелении того самого раненого в живот воина, живописавшего мои подвиги, я впервые на практике применил глубокое зондирование. Собрав в ладонях клубок силы, я скрутил его жгутом и из этого жгута сформировал подобие клинка, поразившего бойца. Затем очень осторожно ввел его в рану на всю глубину. Слава Создателю, в теле не осталось посторонних предметов — как их вытаскивать, я тоже знал чисто теоретически, а потому не был уверен в положительном результате. Я чувствовал, как мой жгут силы уменьшается и утончается по мере сращивания поврежденных тканей. Вспомнив про очищение раны, мысленно преобразовал жгут, добавив антисептические свойства. Раненый застонал и чуть было не заворочался, что могло бы сбить весь процесс, но гвардейцы тут же пришли на помощь и обездвижили товарища. Они с изумлением наблюдали, как рана прямо на их глазах затягивается и покрывается молодой розовой кожицей. Когда дело было закончено, я попросил легкораненых, взявших на себя заботу о тяжелых, намазать рану мазью и перевязать чистой тряпицей, наказав выздоравливающему дня два полежать, пока ткани внутри брюшной полости не срастутся окончательно. Увидев такой результат, остальные попросили осмотреть и тех, кого уже успел перевязать костоправ. Правда, все просили не за себя, а за своих товарищей, понимая, что силы мои небесконечны. После первого успеха у меня как будто прибавилось сил, и я с удовольствием занялся всеми тяжелоранеными. На мгновение даже пожалел, что не сложилось у меня остаться в Барске учеником целителя.

Собрав трофеи и оружие своих погибших, мы, как смогли, похоронили павших, брат Зорвес попросил для них у Создателя легкого пути по небесным тропам, и остатки нашего отряда двинулись в путь. Мои трофеи — оружие и доспехи (разумеется, с кошельками и прочими дорогими побрякушками) восемнадцати сраженных лично мною, Мирасель разрешила положить к своему багажу на крыше кареты. Она, кстати, и сама не возражала против того, чтобы собрали и погрузили в багаж имущество подстреленных лично ею врагов. Это стало чем-то вроде охотничьего трофея, которым долгими зимними вечерами хвастаются перед друзьями, сидя у разожженного камина с бокалом старого вина.

На границе своих владений нас встречал сам граф Азильярос с сотней личной охраны. Видимо, деревенские успели известить его о случившемся, и он принял меры, дабы не допустить повторного нападения. Он предложил сеньорите погостить в его замке, отдохнуть и обсудить дальнейшие планы. Мирасель с удовольствием согласилась.

Ближе к вечеру мы достигли цели и через подъемный мост втянулись во двор замка. Слуги споро расседлали лошадей, пообещав обиходить их наилучшим образом. Раненых разместили в местном лазарете, где ими тут же занялся личный целитель графа. Мне предоставили комнату по левую сторону от двухкомнатных покоев сеньориты, а брату Зорвесу — по правую. Однако Мирасель объявила, что после нападения ее нервы не в порядке и она не сможет спать спокойно в одиночестве.

— Я бы с удовольствием предложил тебе свое общество, — улыбнулся граф, — но моя жена, боюсь, неправильно поймет такую заботу.

— О, не стоит беспокоиться. Мне вполне достаточно телохранителя, которого желательно поместить возле самой двери. Тебя не затруднит распорядиться поставить еще одну кровать? Походной будет вполне достаточно.

— Нисколько, о прекраснейшая.

Потом лично для меня была приготовлена горячая ванна, и три служанки помогли мне смыть пот, грязь и кровь. Через час я чувствовал себя обновленным и готовым к подвигам на поле постельного боя. Однако старшая служанка отрицательно помотала головой и знаками показала, что им строго-настрого запретили помогать мне в этой битве. Троица удалилась, тихонько хихикая.