Превращенная в мужчину - Ганс Эверс (1992)

— Да, да, я подумаю.

Сомнения нет: эта семья хочет ее иметь всю, целиком, с кожей и с волосами. Несколько дней назад она была с Паркером Брискоу в Опере — он желал сделать ее мачехой Гвинни, Тэкс — ее теткой. Сама Гвинни идет несколько дальше в своих желаниях.

Они стояли в приемной зале «Plaza», когда пробежал посыльный, громко выкрикивая ее фамилию. Она сделала ему знак, и юноша доложил, что ее просят к телефону.

— Наверное, это Гвинни, — сказал Дэргем. — Могу я поприсутствовать?

Она взяла трубку:

— Алло, Гвинни!

Тэкс придвинулся ближе, чтобы по возможности больше слышать.

Послышался мужской голос. Телефонная трубка выпала из рук Эндри. Тэкс увидел, как она побледнела, голос ее задрожал.

— Ты… это ты, Ян? Откуда ты знаешь, что я в «Plaza»?

— Было нетрудно узнать, — послышалось в ответ. — Я был на твоей старой квартире в Гринвич-Виллидже. Живущий там молодой человек сказал мне, где ты обретаешься.

Тэкс Дэргем удивленно уставился на нее: она, мисс Войланд, была явно взволнована, она, видимо, искала слов. Кто же этот человек, приведший ее в такое состояние?

— С какого времени ты в Нью-Йорке? — спрашивала она.

— С сегодняшнего дня, — раздалось в ответ. — Но мне надо немедленно ехать отыскивать одного старого друга. Я тороплюсь к Штейнметцу в Шенектеди.

Она механически повторила:

— В Шенектеди к Штейнметцу…

Тэкс Дэргем прислушивался внимательнее.

— Протеус Штейнметц в городе, — прошептал он, — он был сегодня утром в кабинете у Брискоу.

— Протеус Штейнметц в городе, — повторила она.

— Так ты знаешь его? Где же он живет в Нью-Йорке?

— Где он живет? — спросила Эндри.

— В «Асторе», — подсказал ей Тэкс.

И она крикнула в телефон:

— Он живет в «Асторе».

Тогда он должен сейчас же поехать в «Астор». Он вызовет ее, приедет к ней в отель завтра до обеда, а может быть, еще сегодня вечером.

— Да, да, — ответила она.

Повесив трубку, она села и замолчала. Только часто дышала.

Тэкс наблюдал за ней.

— Мисс Войланд, — начал он. — Если этот человек вам неприятен, если вы не хотите его видеть, скажите мне. Я уж устрою, чтобы он не был вам в тягость, — положитесь тут на меня.

Эндри встрепенулась — чего хочет этот юноша?

— Если он вам в тягость, — повторил Тэкс с пылом, — скажите только мне. Я лично сброшу его с лестницы.

— Это вас не касается! — воскликнула она. — Вы только не вмешивайтесь!

Подумав немного, она горько усмехнулась:

— Вы ревнивы, Тэкс Дэргем? Это был мой кузен Ян. Никто не может к нему ревновать. Ни Брискоу, ни Гвинни, ни вы, мой мальчик. К нему — нет… Изо всех людей на свете менее всего это относится к нему, к моему кузену Яну!

Она поспешила к лифту, поднялась наверх и вошла в свою комнату. Итак, Ян — в Нью-Йорке… Когда же она видела его в последний раз? Пять или шесть лет тому назад…

И, как всегда, — сначала у него имеются более важные дела. Она, Эндри, только на втором плане. К кому еще ему надо? К Штейнметцу? Да: к Протеусу. Кто еще говорил ей о нем? Кто и что? Фамилию она очень хорошо помнит и это странное имя: Протеус. Она даже видела его фотографию в газете: маленький, заросший волосами человек. Он, должно быть, очень известен, он знаменитый инженер или нечто в этом роде.

К нему собирался Ян, ради него только и приехал. А затем, при случае, он скажет и ей: «здравствуй!» Конечно, он вежлив, любезен, лоялен! Наверное, спросит, не нуждается ли она в деньгах. И вынет свою чековую книжку.

Нет. На этот раз он этого не сделает! Она его предупредит. Она спросит его, сколько он ей дал, всего вместе, тогда, и тогда, и снова, — и все ему вернет, со всеми процентами. И, прежде всего, шестьсот гульденов, посланных им в монастырь…