Шиншилла - Юлия Чеснокова

Но как я себя не убеждала, всё же последняя дверь – дверь его жилища, которое он тут снимал, - оказалась труднопреодолимой. Вжавшись спиной в окрашенную в бледно-серый цвет стену, я не хотела попадать в обзор глазка, и рука никак не поднималась, чтобы позвонить или хотя бы постучаться. Одновременно хотелось, чтобы он там был, и его там не было. Судьба тогда решила бы всё сама, а моя успокаивающаяся совесть шепнула бы «ну, я по крайней мере попыталась». Страх объял меня, и я чуть не рванула вниз, чтобы уехать, но остановилась на тёмной лестничной площадке. Внизу, у почтовых ящиков, девочка лет тринадцати-четырнадцати раскладывала во все подряд валентинки в форме сердечек, играя роль доброжелательного амура. Увидев, что одна из них опустилась и в ящик с номером Химчана, я осторожно отступила, вновь поднимаясь наверх. У меня защемило в груди. Он ведь тут совсем один, наверное. Одинок и нелюдим, и даже в такой день рядом не будет никого, кто мог хотя бы разделить это одиночество. Помня те глаза, я сомневалась, что при упоминании любви их обладатель фыркнет, как от услышанной ерунды. Скорее это даст ему почву для не самых радостных рассуждений и, возможно, даже причинит боль.

Я вернулась к его двери и села рядом на корточки. Вздохнув, я положила подбородок на колени. А не сделает ли ему больно мой приезд? Как и тогда, так и сейчас я не могу дать ему любви, взаимной любви, ничего не могу дать, кроме слов утешения и дружелюбного вмешательства в его жизнь – но разве это ему нужно? Даже физическая любовь вряд ли была бы принята – боже, да и о чем я! Я замужем и люблю Алекса, - потому что и два года назад он имел возможность взять её, но не взял, коли она не сопровождалась чувствами. Попытка разложить этого парня по полочкам в тысячный раз привела меня в смятение и полную путаницу. Я запоздало заметила, как дверь по левую руку от меня приоткрылась и, вздрогнув так, что сумочка упала на пол, подняла голову. Из полумрака своего обиталища, усталым и совсем другим, нежели в тот день, когда я последний раз его видела, взором, на меня смотрел Химчан. Растрепавшаяся челка, влажная после душа, падала на лоб, едва не касаясь глаз. Онемевшая от неожиданного зрелища его красивого лица, я не могла отвернуться и оглядеть молодого человека полностью.

- Так и будешь тут сидеть? – тем самым голосом, каким он говорил, когда был «мирным жителем», произнес Химчан, тихо и беззлобно. – Или у меня тут написано «не стучать – убьёт»?

- Извини, – я поднялась на ноги, слегка пошатываясь. Он отступил в глубину, оставляя меня перед открытой дорогой в его логово, где горел лишь настенный светильник и был включен телевизор, транслирующий какой-то поздний сериал про детективов. – Как ты догадался?

- Услышал. Проходи, – он дошел до противоположного края комнаты и остановился, повернувшись лицом ко мне. Я несмело переступила порог и прикрыла за собой. В самом деле, он снимал не квартиру, а всего лишь большую комнату, в которой было всё, что нужно: футон, чтобы спать, стол, чтобы есть, электрический чайник и микроволновка, чтобы готовить, дверь в соединенный санузел, чтобы комфортно себя чувствовать. Мне стало неудобно за свой отдающий дороговизной внешний вид и за то, что отсюда я поеду в роскошный номер пятизвездочной гостиницы, возвращаясь в свою престижную жизнь супруги богатого наследника.

Не успела я наклониться, чтобы расстегнуть сапоги и разуться, как откуда-то ко мне подбежал черный доберман, начав обнюхивать ноги и тыкаться носом в мои руки. Я вскрикнула, выпрямившись.