Ноль - Тори Ру (2020)

– Приехали! Выходим! – орет водитель бубнящим бабушкам. – Ничего не знаю, ждите следующий рейс!

Вслед за возмущенными пассажирами я выхожу из автобуса.

То же яркое солнце запуталось в камуфляжной сетке зеленых листьев, тот же ветер треплет волосы, тот же запах пыли и скошенной травы наполняет легкие. Над макушками кривых деревьев возвышаются огромные трубы.

Заводская. Район, где мне строго-настрого запрещено бывать.

Слегка кружится голова, в груди разрастается жгучий интерес.

Престарелые «подруги по несчастью» в ожидании автобуса занимают лавочку на остановке, а я затаив дыхание решаю прогуляться. Совсем чуть-чуть.

Неподалеку виднеются ржавые ворота – вход в запущенный сквер или парк, а внутри – памятник рабочему в зарослях кустарников и выкрашенные синей краской скамейки. Оттуда доносятся веселые голоса.

– Пого танцуют так! – густым басом поучает кто-то; миновав куст сирени, замираю – огромный детина в кожаной куртке с заклепками, плотно прижав руки к телу, несколько раз подпрыгивает на месте. – А то, что ты изображаешь, – не канон! Ты трясешься, будто тебя током долбануло!

– Не колышет. У меня свой пого! – вальяжно отзывается парень в мешковатом пиджаке и вдруг выдает резкие, ломаные, ненормальные телодвижения.

В ужасе пячусь назад, проваливаюсь каблуком в трещину асфальта, пакет в руках надрывается, я всхлипываю.

Парень оборачивается и пристально смотрит мне в глаза.

Так и есть. Урод…

Отброс и изгой, который рыщет по окрестностям в компании не менее уродливого панка Воробья, одевается в черное – пальто с огромными плечами или уродский пиджак, стрижется под короткий ежик и носит в ухе женскую серьгу с кроваво-красным камнем. Когда он забредает в Микрорайон без Воробья – здоровенного двухметрового бугая, – его бьют. Когда он идет в магазин, ему не продают хлеб. Когда он заходит в автобус, его сторонятся. И поделом. Урод обязан страдать.

Но здесь и сейчас он почему-то раскован и весел… Он живет и радуется!

Сжимаю кулаки, возмущенно разглядываю кошмарное существо в нескольких метрах от меня – мозг заклинило от злости.

Фрукты из разорванного пакета раскатились по земле, один замер у носка пыльного тяжелого ботинка. Урод наклоняется, поднимает яблоко и черной тенью возникает рядом. Рука с жуткой татуировкой, похожая на костлявую руку смерти, подает его мне.

Надо бежать – в шаге стоит тот, на кого нельзя смотреть.

– А где спасибо? – нагло выглядывает из-за его плеча Воробей.

Урод все так же молча протягивает мне яблоко.

«…Пустое место. Ничто. Ноль, который не должен жить…»

Сжимаю губы и с омерзением бью по теплым пальцам.

– Засунь свою помощь себе в… Я – Соня Наумова!

Яблоко разбивается об асфальт, а я, собрав остатки сил, разворачиваюсь и гордо шествую к остановке. От ужаса меня подташнивает, но Урод и его дружок не идут за мной и ничего не кричат вслед.

* * *

В прохладе и тишине квартиры прихожу в себя, включаю телефон.

– Ба, я дома! – Слышу вздох облегчения и опережаю докучливые расспросы: – Задержалась потому, что долго не было транспорта.

Иду в ванную, до упора поворачиваю оба крана и прямо в юбке и нелепой белой блузке залезаю в воду, хватаю ртом воздух и погружаюсь в нее с головой. Плевать, что она холодная.

Полный ненависти взгляд пронзил насквозь и пригвоздил сердце – оно трепещет, как бабочка на иголке. Самое жуткое в Уроде – не наряд и странности, а то, что его лицо с острыми скулами и непроницаемые черные глаза давно нравятся мне…

Два

В светлой просторной кухне хрипит радио, колышутся занавески на окнах, на столе меня дожидаются чай и бутерброд на фарфоровой тарелке.

Первое сентября – в честь такого события бабушка с утра задержалась дома.

Мысленно прикидываю вес и калорийность завтрака и прихожу в ужас.