Ноль - Тори Ру (2020)

Их заслоняет румяное лицо Егора – беззаботная улыбка счастливого мальчишки мгновенно гаснет, глаза темнеют до обжигающей черноты, спокойный и уверенный взгляд до бешеной скорости разгоняет кровь в моих венах.

Мы целовались лишь однажды – под покровом ночи в парке, а потом не было ни одной минуты, чтобы я не вспоминала об этом, краснея и задыхаясь, и не мечтала повторить тот поцелуй.

Сердце тихо трепещет, поверхностные вдохи и выдохи вырываются из груди, я расслабляюсь и закрываю глаза. От прикосновения горячих губ к моим холодным губам день взрывается на тысячи мелких радужных стекляшек.

* * *

Мне уже мало наших телефонных разговоров по ночам и игр в гляделки на переменах – на такой стадии отношений девчонки не слезают с коленей своих парней и каждую свободную минуту прячутся с ними в укромных углах и закоулках.

Для нас с Егором это неосуществимо, поэтому я психую и рычу на невинную, словно овечка, Алену.

В школе царит хаос – итоговые контрольные наслаиваются на репетиции праздничного концерта, где хор нашего класса будет петь песню из «Карнавальной ночи», а Саше как главной звезде достался еще и сольный номер.

Даже самые ярые социофобы под страхом сниженных оценок задействованы в приготовлениях – украшают зал или, заикаясь и обливаясь холодным потом, вынуждены обнародовать свои глубоко скрытые таланты. Стоя между горланящими припев Сеней и Тимуром, я тоже заливаюсь соловьем. Только Егора к общественной работе не привлекают.

Каждый вечер бабушка, пытаясь перехватить мой взгляд, рассказывает о математических успехах ее подопечного и строит далеко идущие планы на мой счет. Отвечаю односложно или совсем игнорю такие разговоры, под любым предлогом сваливая в комнату, где зарываюсь лицом в подушку.

От воспоминаний о поцелуях на снегу кружится голова… Я летаю в облаках. Мечты, перетекающие в дремы и душные сны, прерывают телефонные звонки от мамы или Саши. Нажимаю на сброс: и с этими двоими мне больше не о чем говорить.

Близится страшная дата – в субботу я иду на пустырь с букетом искусственных цветов и банкой голубой краски. Задрав рукава старой куртки, два часа тщательно крашу кенотаф на месте гибели Сони – ее настоящая могила находится на родине деда, недалеко, но зимой там не чистят дороги, прикручиваю проволочные стебли и вслух рассказываю тетке обо всем, что теперь тут творится, и о том, к чему я в последнее время пришла.

* * *

Егор прав, моя бабушка – не абсолютное зло, а всего лишь типичный представитель здешнего общества. Она кидалась на семью Лебедевых только потому, что изначально верила, что его отец способен на такое, а вот «хороший мальчик Андрюша» – никогда. Ведь молва о неподобающем поведении Нади и странностях ее мужа всегда принималась ею за чистую монету. Она и мысли не могла допустить, что люди, о которых ходят такие слухи, могут быть порядочными. Но даже бабушка, воспитывая и промывая мне мозги на свой лад, не опускалась до тех подробностей, что смакуют в нашем городке – о них мне недавно поведал Егор.

Ну а моя мама… Она хорошо устроилась: что бы ни случилось – ее хата с краю.

«Да, жалко, конечно. Но я пройду мимо. Не потому, что не могу помочь, просто кто-нибудь другой сделает это лучше…» – думает она и, утешившись этой мыслью, преспокойно ложится спать. Словом, мама – еще один типичный представитель этого городка, хоть и давно сбежавший отсюда.

Здесь живут праздные и завистливые люди, прочно застолбившие свой кусочек места под солнцем и до жути боящиеся лишиться его. Время уходит, и они уже давно ни к чему не стремятся. Нападая толпой на непохожих, иных, каждый мнит себя частью общности, верит, что вершит правое дело и очищает мир от всякой заразы.

А несогласные просто молча стоят в сторонке, чтобы народный гнев ненароком не обратился на них. Как когда-то стояла и я.

Саша – представитель нового поколения, достойная смена, наверное, еще и поэтому его так любят и ценят в городке…