Двойная ошибка - Аля Морейно

Уговаривая себя умерить гордыню, несколько раз беру визитку в руки и порываюсь набрать номер телефона. Но каждый раз что-то останавливает. Как это унизительно! Десять лет назад он отказался от меня и детей, с лёгкостью вычеркнул нас из жизни в самый трудный момент. А теперь неожиданно возник и унизил попыткой склонить меня к интиму за деньги… Даже не поинтересовался при встрече, кто у нас родился! Сомневаюсь, что он станет мне помогать…

Эдже становится легче лишь после недели уколов. На поправку она, как обычно, идёт медленно. Хорошо, что Арслан уже чувствует себя абсолютно нормально и может поухаживать за сестрой. С тех пор как умерла соседка баба Клава, мне даже некого попросить присмотреть за ними, пока я на работе.

Заболеваю, когда кажется, что опасность миновала. Сначала болезнь похожа на небольшое недомогание. Температура невысокая, слабость. Несколько дней продолжаю ходить на работу – даю возможность хозяину подыскать временную замену. Стою за прилавком в маске, соблюдаю дистанцию и меры предосторожности. Выстоять двенадцать часов оказывается почти невыполнимой миссией. Но мне удаётся выдержать и даже отработать два вечера в ресторане. На третий я падаю с ног.

Температура подскакивает резко, начинается кашель. С каждым днём становится всё хуже и хуже. Семейный врач ругает меня за то, что так и не сделала прививку. Каюсь, есть за мной такой грех. Почему-то казалось, что это необходимо только старикам и группе риска, а мне, молодой и здоровой, – зачем?

Антибиотики не помогают, спустя неделю дышать всё тяжелее. Паникую: вдруг умру? Что будет с детьми? Меня трясёт – то ли от температуры, то ли от нервов. Дети ухаживают за мной, в последние дни даже еду себе готовят сами – у меня совсем нет сил. И некого просить о помощи. После отъезда Рафика тут не осталось никого из близких. А новыми друзьями, кроме Светы, я так и не обзавелась.

Всё ещё надеюсь, что молодой организм справится, но ночью начинается кошмар. Кое-как с Арсланом мы вызываем «скорую», она долго не едет. Врачей помню совсем смутно. В голове крутится только одно: «это конец». Последние силы трачу на то, чтобы нащупать визитку и вложить её в руку сыну.

– Позвони, скажи, что от меня. Он поможет, – хриплю, шиплю, едва выговариваю. Хочу добавить, что Лёня – их отец, но не удаётся.

Лёгкие пекут, хочется разорвать грудную клетку, чтобы дышать… Но рукой пошевелить не могу – из тела будто вынули все кости, и оно превратилось в тряпку. Сознание то исчезает, то появляется. В минуты прояснения накатывает паника: я отсюда уже не выйду… Никто не принесёт мне лекарств, никто не сунет купюру в карман врачу или санитарке, чтобы они лишний раз подошли ко мне, проверили, жива ли, нуждаюсь ли в помощи. Я совершенно одна. Одна… Никому до меня нет дела, кроме детей.

Дети… Что с ними? Удалось ли Арслану дозвониться Лёне? Выслушал ли он сына? Понял ли, что он – его отец? Забрал ли детей к себе? Может, мои кровиночки в отчаянии сидят дома вдвоём и не знают, что делать и к кому бежать за помощью? Или их уже забрали социальные службы?

Сколько дней я тут?

Продуктов у них осталось мало. Деньги дома есть – на чёрный день всегда храню небольшую заначку, но Арслан не знает, где она, а я не успела ему сказать. Детям даже не на что будет купить хлеб! Нужно позвонить. Но это оказывается невыполнимой задачей.

Проваливаюсь в странный сон. Кошмар перемежается кадрами из прошлого – такими яркими, будто проживаю их заново.

10 лет назад

По вечерам Тамара смотрит новости по телевизору и какие-то фильмы. На улице дождь, темнеет теперь рано, после работы хочется поскорее улечься спать. Устраиваюсь ненадолго на диване рядом с хозяйкой – она любит комментировать мне увиденное и услышанное.