Спустя час я вспомнила, что шурую шваброй не просто так, а жду слесаря с деталью. Он, кстати, уже давно должен был вернуться, так как хозяйственный рынок расположен всего в двух кварталах от моего дома.

Пришлось звонить снова в ЖЭК. Трубка ответила недовольным женским голосом, что слесарь «на вызовах», и его не будет целый день.

Подозревая, что, благодаря моему авансу, сегодняшние вызовы мастера уже завершились под ближайшим гастрономом, я приуныла. И тут раздался дверной звонок. На крыльях счастья (и испытывая угрызения совести, что так несправедливо думала о человеке), я помчалась на звук.

Однако за дверью никакого слесаря не было. А был Дима – собственной персоной, красивый, чистенький, аккуратно причесанный свежеподстриженный Дима с коробкой конфет в руках. Причем моих любимых дорогущих шоколадных трюфелей. Впрочем, у меня все конфеты любимые, особенно если они шоколадные и дорогие. Я плотоядно уставилась на трюфели, затем усилием воли отвела взгляд (вдруг они не для меня?!) и сказала:

– Привет.

– Привет. Классный комбинезон, – одобрительно сказал Дима.

– Да я в квартире убираю, – зачем-то принялась оправдываться я. – Проходи.

– Это тебе, – протянул Дима коробку с трюфелями.

– Спасибо, – насторожилась я. Конфеты, конечно, взяла. Но не понимала, для чего он их принес.

– Дима, спасибо за конфеты. Это очень приятно. Но, если честно, ты же понимаешь, что мне сладкого нельзя?

– У тебя диабет? – спокойно спросил он.

– Нет. У меня лишний вес, – глядя ему прямо в глаза, безжалостно констатировала я очевидный факт. Правда, не такой уж он и лишний, если порассуждать; просто рядом с Димой моего веса реально было слишком много.

– Ну и что? – он пожал плечами. Я даже обиделась: по всем законам хорошего воспитания, он должен был немедленно начать опровергать это ужасное самообвинение! Сказать что-нибудь вроде: «Что ты, Тина, нет у тебя никакого лишнего веса! Ты очень стройная и привлекательная!» Разве нормальные люди в таких случаях говорят – «ну и что»?!

– Ты ведь понравилась мне сразу, как только тебя увидел там, на пляже. Не знаю, лишний у тебя вес или нет, – но ты очень красивая. Такая, какая есть, – мечтательно произнес он, смутился, кашлянул и спросил, можно ли поставить чайник – наверное, чтобы испить чаю с моими трюфелями.

– Поставить чайник можно, только у меня на кухне все разворочено.

– Почему?

– Да кран сломался, – поморщилась я. – А слесарь как ушел за прокладкой, так теперь неведомо, когда вернется.

Дима прошел на кухню, посмотрел на кран, заглянул под мойку. Затем молча снял футболку, бросил ее на стул, а потом изящным ловким движением отправил свое совершенное тело в отмытые мной кухонные глубины. И только оттуда спросил:

– Тина, у тебя какие-нибудь инструменты есть? Разводной ключ, например?

Я молчала и сдвинуться с места не могла. Все эти непринужденные действия – снять футболку, бросить на стул, нырнуть под раковину, при всей их тривиальности и будничности, были похожи на действия грациозного животного. Сильного, уверенного в своей силе и красоте. Я замерла, не в силах стереть из памяти эти его простые действия. Короче, зря он футболку снимал.

– Тина? – вынырнул Дима из кухонных недр.

Я очнулась:

– Да, что-то есть. Наверное. В кладовке.

Развернулась, споткнулась и чуть не свалилась на пол. Но мне не дал упасть Дима – он подхватил меня.