Ожившая весна - Надежда Борзакова (2021)

Отдохнувший после полноценного сна разум с удовольствием рисовал красочные картины того, что может настигнуть их в пути. От некстати застрявшей в «удачно» размытой дороге машины, до еще более некстати появившегося слишком большого стада зомби. Или других людей. Почему с ними не поехал Жид? Седой у нас - что коронованная особа, требующая обязательного телохранителя? Хотя, в какой-то степени да, судя по украшавшим его пальцы наколкам, принятыми мною поначалу за синяки.

Ливень перешел в морось, позволявшую выйти на улицу. Перемыв посуду, мы с Анжелой немного поупражнялись в стрельбе, после я показывала ей, как разбирать, собирать и чистить пистолет. Потом мы по очереди помылись в бане. И приготовили обед. И поели вчетвером – сколько бы я отдала, чтоб сидеть на коленях у Рустама, чувствовать тепло его тела и… Ну хоть бы он вернулся. Хоть бы вернулся.

Вечерело. Я варила на ужин картошку. В пакете ее еще на раз. Как и макарон. А консервов могло бы хватить и на два.

Поехали бы завтра. Или послезавтра. Можно же было просто есть еще меньше. Или вообще не есть лишний раз. Никто б с голоду не помер. Особенно этот жирный урод, который…

- Хозяюшка наша, - легок на помине.

- Скоро уже будет готово, - я нервно улыбнулась. Дурацкая привычка скрывать так волнение, - Подождите, буквально…

- Да я и так уже подождал – дольше некуда! – он приблизился, а я отшатнулась. Попыталась обойти его, но мужик схватил меня за волосы на затылке и присосался слюнявым ртом к губам. Я уперлась в его плечи, но куда там – проще сдвинуть с места поезд. Второй рукой Седой притиснул меня к себе, и в живот уперся возбужденный член. Попробовал залезть в джинсы сзади, но помешал ремень. Изловчившись, я попыталась двинуть коленом в пах, но он предвидел это и ударил по лицу так, что скула взорвалась от боли, и я потеряла равновесие. А он вновь вцепился в волосы и, ударив меня лицом об стол, повалил на него грудью. Из носа хлынула кровь. Сознание уплывало от боли, но это не мешало ощущать мерзкие руки, шарящие по всему телу. И вдруг я увидела ножик. Он остался лежать на столе после того, как я чистила им картошку. Схватила его и изо всех сил вонзила Седому куда пришлось. Он взвыл, а я умудрилась выбраться из-под него и отскочить. Но сразу же налетела на Жида.

- Помогите, пожалуйста, он…

Из комнаты выскочила Анжела и бросилась к Седому. Из его бедра сбоку торчала рукоятка ножа. Повалившись на табуретку, мужик страшно матерясь, вытащил его. По брючине растеклось кровавое пятно. Отпустив меня, Жид бросился помогать. А я сползла по стене, зажимая нос рукой, и словно в старом замедленном кино смотрела, как вокруг него хлопочут. Голова кружилась, но я изо всех сил старалась сфокусировать непослушное зрение. Слова сливались в неровный, тошнотворный гул, но это я различила отчетливо:

-…. на улицу выведи только, мне в хате кровищи не надо.

- Седой, милый, ну не убивай ее, пожалуйста! – захныкала Анжела. - Я все что захочешь, сделаю… Давай я за нее – что захочешь, как захочешь.

- Отвали, заебала уже, тупая дырка, - оттолкнул ее и, опираясь об стену, поднялся.

А Жид подошел ко мне.

- Н-нет, пожалуйста…

- Заткнись, - поднял меня за шиворот и, наклонившись к уху, шепнул, - а была б умная, жила бы.

- Седо-ой, не убива-а-й ее, - кажется, Анжела бросилась ему в ноги.

Я рыдала, и от этого нос болел еще сильнее. Это вкупе с паникой лишало способности мыслить.

Меня вытащили на улицу под усилившийся дождь. От холода полегчало достаточно, чтоб разглядеть стоявшего напротив Седого: неуклюже, опираясь только на одну ногу, он целился в меня из пистолета. Позади него, лежа в грязи, рыдала Анжела.

Жид отпустил меня и отошел. На его некрасивом лице застыло полное безразличие. Так выглядят люди, смотрящие на что-то обыденное, привычное. В памяти всплыли лица родителей, Снежаны…. Рустама.

- Простите меня, - прошептала я. И грянул выстрел.