Девушка брата - Надежда Борзакова

Но дальнейшие события бесповоротно выветрили этот, по сравнению с ними, ничтожный эпизод из головы.

Это была очередная фотосессия. Красивые и качественные платья, ведь я никогда не брала на рекламу какую-то ерунду. Ваня, кружившийся вокруг меня с фотоаппаратом и осыпающий комплиментами тоном пятидесятилетнего «сердцееда», чем заставляющий хохотать до слез. Даже за окном светило солнце и не было похоже на начало ноября.

Они вломились в студию. Четыре мужика непонятного возраста и внешности, которую с первого взгляда и не запомнишь. Стрижки под машинку, куртки непонятного цвета, спортивные штаны.

— Вы что…, - успела начать я за секунду до того, как они принялись громить студию.

Заверещала, Ваня еще помешать им попытался, за что получил сокрушительный удар по лицу и рухнул на пол, потеряв сознание.

Мы сделали шумоизоляцию, чтоб не мешать, снимая с музыкой. Ори, не ори, соседи не услышат. И где, черт возьми, Игорь? Он же должен был сидеть в машине у входа….

Я подбежала к Ване, но меня грубо схватили поперек предплечий. В нос ударил запах немытого тела и перегара.

Меня свалили на пол. Заткнули рот и нос рукой. Запястья, щиколотки будто приковали к чему-то неподвижному так, что не пошевелиться.

Задыхаясь, охваченная животным ужасом и паникой, я даже вырываться не могла, только хныкала, пытаясь глотнуть кислорода. Из глаз катились жгучие слезы.

Ткань платья захрустела, разрываясь. Мерзкие влажные ладони грубо облапали грудь через ткань бюстгальтера, прошлись по талии, потискали бедра.

— Слушай сюда, сука! — надо мной нависло омерзительное лицо. — Ебарю своему передай — не продаст с папашей завод, мы вернемся и закончим начатое.

А потом они просто ушли.

Перед глазами то темнело, то становилось ослепительно ярко. Голова кружилась и трясло так, что я пару раз прикусила язык. Кое-как села, непослушными пальцами стягивая на груди ошметки платья.

— На-асть, Настенька! — Ваня подскочил ко мне, рухнул на колени. Весь в крови — из носа, из разбитой губы. Скула наливается синяком.

Дрожащие руки парня зависли надо мной.

— Они…, — на почти еще детском лице вспыхнула злоба.

— Н-нет, — сумела выдавить.

— Прости, прости! Меня вырубили, я…

— Ты н-не ви-но-ват, — он стянул с себя рубашку, завернул меня в нее. Обнял худыми руками.

— Что сделать, а? Кому позвонить? В полицию? Владу твоему? Скажи, На-асть?

Влад! Имя, образ, вспыхнувший в одурманенном ужасом мозгу. А следом родители, Лешка.

— С-с-слушай, — я обхватила руками его лицо, — Владу скажем, что они только разгромили тут все, понял. Что облапали меня — ни слова, ясно?

— Но…

— Он найдет их, убьет и сядет. Я не шучу. Я в порядке. Ты… Ты сам как?

— Нормально!

— Отвезем тебя в больницу! Все, что нужно, оплатим. Прости, пожалуйста, Ваня!

— Издеваешься? — взвился он. — Ты думаешь, что мне важно это?!

Я встала, пошатнувшись. Ваня поддержал, помог добраться до гардероба. Там я кое-как переоделась в джинсы и водолазку, стараясь преодолеть гадливость. В душ бы сейчас! Но нельзя, потом. Сейчас нужно сделать так, чтоб Влад не натворил глупостей.

Засунула ошметки платья в пакет, поправила макияж. Открыла холодильник, замораживатель, сунула туда руки. Не лед, конечно, но лучше, чем ничего. Они красные, даже багровые. Если что, скажу, просто схватили за руки. Но что если такое же на щиколотках? На бедрах?

— На-асть?

— Заходи, я одета.

Достала аптечку, стерла кровь, продезинфицировала ранку на губе.

— Нос вроде бы цел, но рентген сделаем.

— Да забей ты, Настя.

Отмахнувшись, я набрала Влада. Он ответил после первого гудка.

— Влад, — старалась говорить спокойно, но голос выдал. И слезы еще подступили.

— Настя, что случилось? — заорал он.

— Влад, я в порядке, правда. Но приедь, пожалуйста.

И, положив трубку, разрыдалась.