Девушка брата - Надежда Борзакова

— Конечно же отдаст. Такой наш уговор, — сказал, отсмеявшись. — В клетке убьют твоего Молота. Сазонов-старший… Не молодой ведь человек, всякое может случиться. Вдруг сердце потери сына не выдержит? Кто знает? И вот тогда, Глеб отдаст мне завод, а я ему — тебя.

До слуха донеслись чьи-то противные, надоедливые поскуливания, резко переходящие в рыдания. За ними дальнейшие слова Шаламова померкли. А он сам превратился в размытое, светлое пятно в чернильном полумраке.

Хлопнула дверь. Они со Стасом вышли.

Зажав рот ладонью, я ревела. Раскачиваясь из стороны в сторону как безумная, выла от боли и бессилия. Как дикое животное, обезумевшее в неволе.

Воспоминания раздирали изнутри. Терзали, когтили душу, как коршуны добычу. Такие яркие, красочные, как будто все это происходило сейчас, наяву.

Я снова впервые столкнулась взглядом с глазами Влада. Впервые оказалась в его руках, почувствовала губы на своих, растерявшись от нахлынувших эмоций.

Вновь ощутила, как лечу в пропасть. Вновь коснулась своей душой к его — истерзанной, кровоточащей от незаживающих ран, нанесенных самыми родными людьми и им самим. Ранимой, отчаянно храброй и отважной. Сильной. Светлой и чистой, вопреки всему.

И спрятанной под годами наращиваемой броней озлобленности, которую я снова и снова пыталась пробить, чтоб излечить раны своей любовью. Огромной, безумной, всеобъемлющей. Такой, какую я и представить себе не могла. Такой, как и его ко мне.

Мы слились воедино, проросли друг в друга, так что не оторваться. Мы такими счастливыми были…

В моей маленькой квартирке, подаренной доброй женщиной, ставшей мамой моей маме, а мне — доброй бабушкой.

Под ясным небом Доминиканы, в таких же голубых, как оно, водах океана. В райском месте, так похожем на нашу любовь, если б можно было придать ей физическую форму.

Господи, зачем? Заче-е-ем, мы оттуда вернулись? Почему не остались там, сбежав ото всех?

Ты знаешь, почему!

Потому, что, как оказалось, Глебу нужны не только деньги. Ему нужна и я. И он все равно бы нашел способ.

— Ублю-у-удок! — завыла я охрипшим от рыданий голосом.

Саданула кулаком в стену, как Влад обдирая кожу с костяшек. Больно. Очень. Рука теперь пульсирует и пылает огнем. Как и опухшее от слез лицо, заложенный нос и тяжелая, словно налитая свинцом, голова.

Наверное, я уснула. Точнее провалилась в вязкое, зыбкое небытие, обессилев от рыданий. Организм просто отключился, чтоб сберечь свои силы. Глупый! Зачем они мне? Чтоб выжить?

Так я не смогу жить без Влада! Даже если не пленницей — не смогу! Не смогу, да и не захочу!

Но ведь он говорил про какой-то план! Почему, ну почему я не выспросила подробностей? Сейчас бы знала хоть что-то…

Несколько дней. Владу нужно было несколько дней. Это могло быть, как два, так и пять, десять. Но, какая разница, если один намек на опасность для меня, и Влад сделает что угодно, лишь бы только спасти, уберечь. Плевать какой ценой!

Вновь шаги за дверью. И вновь я вжалась в стену, только сейчас почувствовав, насколько она холодная и насколько я замерзла в этом сыром подвале.

Вошел Стас с металлической миской в руках и бутылкой воды. Поставил и то, и другое возле меня и отошел. Встал, поставив ноги на ширину плеч, скрестил руки и выжидающе уставился на меня.

От запаха какого-то жирного варева затошнило. Но я и виду не подала. Вообще не двинулась, только старалась дышать медленно, но неглубоко. Не хватало еще начать корчиться от сухих спазмов перед прихвостнем этого мерзавца Шаламова.

— Жри давай, — не выдержал Стас, — или насильно в глотку залью.

— Что, уточнения насчет моего товарного вида не поступало?! — такого я от себя не ожидала.

А вот прилетевший в ответ удар был вполне себе предсказуем. Скула взорвалась невыносимой болью, из носа хлынула кровь. Снаружи и внутрь, в горло, заставляя раскашляться.