Жена для императора - Евлампий Бесподобный, Светлана Тимина (2021)

Наверное, я еще не скоро сумею раскусить не всегда понятное поведение Илларии, буквально разнящееся с теми слухами и докладами моих шпионов, которыми полнился практически весь Шайгар с тайной канцелярией Теоросского Палаца. Может от того я сейчас на нее так и злился, поскольку никак не мог понять, что не так с этой ведьмой, и почему я никак не могу избавиться от мыслей о ней? Я же столько раз сам себе клялся могилой родителей и брата, что буду воспринимать ее не более, чем за обычное брачное ярмо — вынужденное временное недоразумение и не более того. Как за неизбежную участь для большинства представителей царской крови. Тогда какого я то и дело возвращаюсь к ней мысленно, не только прокручивая в голове наши последние встречи, но и рисуя в фантазиях, что начну с ней вскоре делать, когда мы наконец-то окажемся наедине? Вспоминаю ее лицо, изменчивую мимику, совершенно несвойственную особам ее благородного статуса, головокружительный запах волос и кожи. Ее глаза…

Треклятые Псы Саагра!.. Неужели она все-таки успела что-то со мной сделать? Но когда и как?

Я бы мог, конечно, с ходу развернуться, снова влететь в ее покои и устроить очередной допрос с жесточайшими пытками. Но что-то меня все-таки сдержало, буквально на самом первом импульсном рывке или ослепляющем ударе в голову. Наоборот. Я еще больше увеличил шаг, продолжая свой путь по бесконечной анфиладе второго дворцового уровня в сторону занимаемых мной и сестрой палат. И не только наших. По крайней мере, теперь я знал, кто мне мог дать точные ответы на все мои вопросы.

Поэтому я и не остановился возле дверей своих покоев, миновав также и охраняемые теоросскими гвардейцами комнаты Гриэль. Сбавил шаг только в той части северного крыла, где находилась одна из пяти центральных башен палаца, помещения второго яруса которой так же охраняла стража в латах моей империи. И то, еще не сразу решился взяться за дверные ручки и толкнуть от себя массивные створки резных панелей, перед тем как шагнуть в теплый мрак огромной круглой залы.

Забытым волнением с примесью вполне обоснованного чувства самосохранения охватывает еще до решения сюда войти. Но внутри комнаты, полностью погруженной в беспросветную темноту из-за плотно завешанных окон, все эти чувства обостряются во стократ, царапая затылок с позвоночником еще более сильным приливом священного трепета. Наверное, даже на поле брани я никогда не испытывал столь необъяснимой паники с не менее жгучим желанием уйти отсюда сейчас же, едва не в постыдном бегстве. Может поэтому и не уходил, прекрасно понимая, насколько бы это выглядело неожиданно странным даже для меня. Поэтому и продолжал ступать через силу по темному паркету очень темной комнаты, очертания которой нехотя проступали из очень густого мрака, чуть ли не живого и не пульсирующего буквально перед глазами, вглядывающимися в его ложную "бездну".

— Чем обязан столь высокой чести видеть вас здесь у себя, мой государь?

И в который уж раз у меня не получается определить с первой попытки, откуда доносится голос. Кажется, он звучит в моей голове, а не извне и не из определенной части помещения. Потому и приходится останавливаться где-то по центру комнаты и хотя бы не вертеть головой по сторонам.

— Я думал, ты в таких пояснениях не нуждаешься. И… ты бы не мог?..

— Ах, да! Прошу меня великодушно извинить, мой государь. Постоянно забываю о том, что у нас… разное зрение.

Как бы я заранее не готовился к данному моменту, только не вздрогнуть всем телом у меня опять никак не получилось. Видимо, благодаря все тому же треклятому волнению, натянувшему мои нервы до пока еще терпимого подкожного жжения. Да и не привык я, откровенно говоря, к подобным фокусам в своей повседневной жизни. Чтобы вокруг моей царственной особы, почти по всему периметру круглой комнаты вспыхивали, как по единой команде или щелчку пальцев, практически все имеющиеся здесь свечи.