Жена для императора - Евлампий Бесподобный, Светлана Тимина (2021)

— Готова ли ты, Иллария, до скончания своего века быть верной, преданной и искренне благодарной за данный союз перед собственным супругом и Богами, ниспославшими тебе данный дар?

Святые угодники! Так я тоже должна отвечать на этот вопрос?

Глава 13-2

У меня как-то резко закружилась голова, а в легких почему-то стало не хватать кислорода. И едва ли это был очередная реакция на железобетонный корсаж платья и немного спертый от ладана воздух.

Я, конечно, была когда-то безумно влюблена в собственного босса и, да, стыдно признаться, сто раз рисовала в своем воображении, как выхожу за него замуж и даже венчаюсь, но… Это же было целую вечность назад. Дня два, кажется. Но для моего нынешнего восприятия это целая вечность. К тому же, я понятия не имею, сколько длятся сутки в этом мире. Так что… Давать подобные клятвы, не зная, какие меня при этом будут ждать последствия, это, скажу я вам, как прыгать впервые с парашютом без подготовки и с обостренной боязнью высоты. А то и намного хуже!

— Эмм… — наконец-то мне удалось выдавить из себя хоть что-то похожее на звук и даже почти громкий. Но громкий, скорее, оттого, что в зале стало как-то совсем уж тихо. Так тихо, что я могла услышать, как у кого-то урчит желудок с дальнего угла помещения, и как над чьей-то головой жужжит то ли муха, то ли пчела.

А потом мне совсем уж стало не по себе из-за пристальных взглядов ожидающих моего ответа зрителей. И не только одних зрителей. Похоже, я ощутила, как рядом напрягся Дагнар, сдерживаясь от страстного желания повернуться ко мне и сделать со мной что-нибудь, чтобы я наконец-то разморозилась.

И Апполион Шестой тоже заметно подвис, удивленно приподняв брови и явно не зная, что нужно делать в подобных случаях.

— Готова ли ты, Иллария, до скончания своего века быть верной, преданной и искренне благодарной за данный союз перед собственным супругом и Богами, ниспославшими тебе данный дар? — повторил он еще раз слегка дрогнувшим или, скорее, скрипнувшим от напряжения голосом.

— Ну… да! Вроде как! — вспомнить, что там говорил Дагнар, у меня почему-то никак не получалось. Хотя… если я произнесу клятву не в той последовательности и не теми словами, вдруг она не засчитается? — Типа того! Истинно и… отныне… вовеки веков! Аминь!

Как мне хотелось в эти секунды сгореть от стыда! Особенно, когда по залу прошелся взволнованный шепот охреневших от моей клятвы свидетелей. Правда, меня после моего собственного ответа пробрал истерический смех, но я каким-то чудом сдержалась, сцепив зубы и выдавив улыбку сожаления перед верховным жрецом. Ну, забыли мне дать выучить текст перед главной процедурой. Я что, виновата?

Тем не менее, священнику пришлось проглотить… вернее, принять мой ответ с таким видом, будто ему только на темечко нагадил пролетающий мимо голубь. После чего он таки повернулся к стоящему рядом служке и взял у того, державшего наготове на роскошной золотой подушке не менее роскошный то ли пояс, то ли кушак, расшитый дорогими нитями и каменьями.

— Взаимные клятвы да будут нерушимы, как нерушима божественная твердь и Истина, дарованная нам Живыми и Мертвыми Богами! И как нерушим узел священного союза, скрепившего две жизни единой связью, и которую отныне не сможет разбить ни один смертный и ни одно смертельное проклятие.

Пока Аполлион произносил все это торжественным голосом, Дагнар заставил меня слегка вздрогнуть, когда вдруг приподнял правую руку и, не дождавшись моего ответного действия, взял мою левую ладонь, подняв ее едва не до уровня глаз. Я даже поначалу не сразу поняла, что именно он хотел от меня, пока священник не поднес к нашим переплетенным пальцам подготовленный кушак и не принялся наматывать вокруг кистей и запястий матерчатый пояс. Не спеша, будто отчитывая каждой своей фразой тот или иной последующий жест.