Заметив, как Иван, скрипя зубами, кивает, я приближаюсь к нему и, встав на носочки, шепчу на ухо:

— Ванюш, я ненадолго. Не скучай.

Он незаметно для присутствующих опускает тяжелую ладонь на мою задницу и шлепает, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Прекрасно помню, что Иван не терпит, когда коверкают его имя, но удержаться и не подшутить над ним, будучи навеселе, — это выше моих сил. Не сегодня. Когда я впервые за долгое время по-настоящему свободна от жестких рамок и ограничений.

Вспоминаю, что когда-то мечтала о независимости. Сорваться, переехать. В новую счастливую жизнь вместе с Костей, подальше от родителей и Варламовых. За пределы города, туда, где нас никто не найдет. Но после смерти мужа все мои планы полетели в бездну. Больше ничего не хотелось. Какой в этом смысл? Ради чего? Я плыла по течению и довольствовалась тем, что есть.

А теперь, на этом празднике, вдруг поняла, что я, возможно, все еще заслуживаю шанс? на то, чтобы попробовать. Когда-нибудь. Однажды. Пусть даже без Кости.

У фуршетного стола мы собираемся женской компанией. Мать Ивана закармливает меня изумительными закусками, которые я никогда в своей жизни не пробовала. Рассказывает, что лично составляла меню. Получилось необычно и очень интересно. Вкусовые рецепторы пищат от удовольствия.

Обернувшись, нахожу глазами высокую, массивную фигуру в черных брюках и рубашке. Иван стоит рядом с отцом и братом, о чем-то разговаривает с ними, но при этом глаз с меня не сводит.

— Что? — проговариваю почти беззвучно.

Он качает головой и отрешенно отвечает отцу, продолжая открыто пялиться.

«Ты во мне дыру прожжешь», — посылаю ему укоризненный взгляд.

На что получаю более чем красноречивый:

«Я хочу тебя сожрать. Всю».

Отвернувшись, чувствую, как по шее ползут красные пятна. Прекрасно помню, что Иван планирует забрать меня отсюда ровно в час ночи. И помню, для

чего

именно.

Это случится совсем скоро. К собственному удивлению, понимаю, что вовсе не хочу. Не сейчас, пожалуйста! Я стою среди красивых молодых женщин, впервые не ощущая себя при этом отшельницей. В чудесном платье, в прекрасном настроении. У меня ровная укладка и искусный макияж.

Ирина сказала, что после полуночи мы выйдем на улицу и будем смотреть фейерверки. После тех, что я видела на площади, хочу посмотреть еще. Вдруг эти впечатлят сильнее?

А потом двоюродная сестра Ивана, Марина, зовет меня танцевать. Я ставлю недопитый бокал шампанского на столик и, гордо выпрямив спину, иду на импровизированный танцпол. Вспомнить бы, как нужно двигаться!

Я ходила на танцы в средней школе и даже участвовала в каком-то местном конкурсе. Преподавательница хотела взять меня на соревнования в область, но мать не пустила.

Плавно двигая бедрами в такт музыке, вспоминаю этот момент из своей жизни. В груди колышется давняя и до сих пор не забытая обида. Мои подруги тогда поехали. Весь коллектив! Девчонок отпустили на два дня. В первый они выступали, во второй — гуляли по городу. Все до единой, кроме меня, хотя я должна была танцевать ведущую партию. После истерики, которую я закатила матери, она и вовсе запретила посещать кружок. С тех пор я не занималась, но желание танцевать никуда не пропало.

Настойчивый пронзительный взгляд терзает спину и бедра. Я чувствую его на расстоянии нескольких метров, но танцевать не прекращаю. Глажу себя руками по талии, обнимаю за плечи. Я не вижу, что происходит за спиной, но ощущение такое, будто с головой окунают в граничащую с одержимостью похоть.

Помню-помню. Ивана так воспитали. Ему всё можно. Вседозволенность, никаких табу и запретов. Можно хотеть чужую жену. Можно настаивать, даже если тебе говорят «нет». Можно заполучить все, что душе угодно, если надавить и купить, словно игрушку. Мы слишком с ним разные.