Лепестки на ветру - Мэри Патни (1989)

— Может, мне и не следовало этого говорить, Кэндовер, но что-то нечисто с этим Андерсоном. Выскочка, вечно сует нос в дела, которые его не касаются, а потом исчезает, как та черная кошка. И денег у него куры не клюют.

— Интересно, — протянул Рейф, стараясь не показывать охватившего его возбуждения. — Ты докладывал Кэстлри о своих подозрениях?

Оглядевшись, чтобы убедиться, что их не подслушивают, Нортвуд тихо сказал:

— Да, я говорил с Кэстлри. Я здесь потому, что министр попросил меня присмотреть за этим малым. Конечно, неофициально. Сам понимаешь.

Встретив в глазах Рейфа вопрос, Оливер добавил:

— Просил посмотреть, не разговаривает ли он с кем-нибудь подозрительным. Не надо было тебе этого говорить, да ты человек надежный, не проболтаешься. Обстановка в Париже сейчас напряженная, нужно быть осмотрительнее.

Глаза у Нортвуда забегали, и уж совсем еле различимым шепотом он добавил:

— Из британского посольства утекает конфиденциальная информация. Не хочется обвинять невиновного, но за Андерсоном ведется очень плотная слежка.

Рейф ни разу не видел Нортвуда таким серьезным и уже начал было задаваться вопросом, не ошибся ли он в школьном товарище. Может, развязность была только способом маскировки? Рейф внимательно посмотрел на собеседника, призывая себя к объективности.

Разве можно не доверять человеку только из-за того, что тот вульгарен? Было ли суждение о нем беспристрастным? А может, сыграла роль ревность? Несомненно, так оно и было.

Но то же чувство ревности могло внушить ему самые худшие подозрения относительно Андерсона. Рейф напомнил себе, что приехал в Париж, чтобы помочь своей родине, а не погрязнуть в собственных проблемах. Но если Андерсон окажется не только его личным врагом, но и врагом страны, с каким удовольствием он отдаст его правосудию.

— Я буду держать ухо востро, — заверил приятеля Рейф, — и попытаюсь вспомнить, кого же мне напоминает Андерсон. Может быть, это окажется важным.

С этими словами Рейф отошел от Нортвуда и уселся за один из карточных столов. Намеренно он выбрал игру, не требующую особого мастерства, так, чтобы свободно наблюдать за тем, что делается вокруг. Рейф заметил, как на свободное место за столом фаро рядом с Андерсоном сел Мишель Росси, заметил, как эти двое переглянулись, обменявшись явно не относящимися к игре фразами. И, заметив, нахмурился.

Глава 11

На следующий день Мегги и Рейф в молчании ехали на завтрак к Кэстлри. Мегги уже было решила рассказать ему о своих подозрениях относительно Оливера Нортвуда, но Рейф был сегодня холоден и высокомерен как никогда, и она не посмела нарушить несколько натянутую тишину.

Завтрак проходил в обеденном зале в жилой половине дома Великолепно сервированный стол украшал сервиз — бывшая собственность Паулины Бонапарт, — приобретенный Веллингтоном вместе с особняком. Мегги была на высоте: в голубом атласном платье и плюмаже из страусовых перьев, она выглядела так, как и должна выглядеть любимая женщина герцога Лорд Кэстлри находился в прекрасном расположении духа, непринужденное остроумно шутил, и завтрак проходил в весьма приятной атмосфере.

Серьезный разговор начался только после того, как подали кофе и слуги покинули помещение.

— Вы слышали последние новости из Тюильри[17]? — спросил министр иностранных дел.

Гости отрицательно покачали головами. Тюильри, место пребывания французского королевского двора, уже давно напоминал гудящий улей, оттуда распространялись всяческие слухи и сплетни, но в последнее время тамошние обитатели попритихли.

— Фуше хотят прогнать из правительства, — пояснил Кэстлри, — и Талейрану остались считанные дни.

В глазах министра блеснули озорные искры, когда он добавил:

— Стоит только Талейрана серьезно покритиковать, он тут же подает прошение об отставке. Удивительно, но на этот раз король ее принял.