Дождь в моем сердце - Ива Лебедева (2020)

Что интересно, с Лильрина я только рубашку стащила, когда принималась за лечение, штанов не трогала. А вот Сириан раздевался как положено — до набедренной повязки, которая в этом мире была странная — такие очень-очень короткие облегающие штанишки из мягкой эластичной ткани. Я сама такие здесь научилась носить, это оказалось безумно удобно, как и такая же короткая кофточка на грудь с затейливыми вытачками и утяжками. То есть мне-то пока поддерживать особо нечего, а у многих девиц тут молочные плоды о-го-го еще до рождения детей, так без этой штуки совсем бы беда.

Но это я отвлеклась. Нижнее белье здесь очень хорошее, это да, но оно же почти ничего и не скрывает. Набедренная повязка у рисовых рабочих у нас в низинах и то была приличнее… так что на циновку улегся практически голый Сириан, а я спиной почувствовала, как нагревается воздух в классной комнате, потому что затихший на лежанке Лильрин буквально прожигал взглядом то меня, то бесстыдно оголившегося «чужого мужчину». Вот интересно, он правда такой дурак или прикидывается? Он в нижнем мире собирался жениться на лекарке! Он думал, я голого мужского тела никогда не видела и не щупала? Да я их не то что руками трогала за все места, я им и под кожу влезала! И не только под кожу — удаление цаплиного отростка кишки было рядовой операцией в обители, мы сначала на трупах практиковались, а потом и с живыми пациентами работали.

Тьфу, короче. Ну хочется Лильрину воздух в комнате греть — пусть его. А я работаю. И больше ничего не имеет значения.

Самое смешное, что и Сириан, похоже, был слегка разочарован моим равнодушно-деловым подходом. Для начала я не стала прикасаться к нему руками, только потоками. Начала с поверхностной диагностики и испытала странное удовлетворение, обнаружив три трещины в ребрах и множество повреждений в мягких тканях. Кроме того, этот бойцовый петух словил несколько раз в печень и в селезенку, а также явно побывал в удушающем захвате. И связку на руке ему порвало… порвал еще один такой же воинственный. Ладно хоть, почки не пострадали, но это, скорее всего, потому, что его никто не добивал упавшего.

Маирис наблюдала за моими действиями и тихонько посмеивалась в рукав, я сосредоточенно считывала диагностику, а между тем сопение у меня за спиной становилось все громче, пока я явственно не услышала сдавленный рык. И удивилась.

Оглянулась на Лильрина, проследила за его взглядом… и не выдержала. Покраснела, как девчонка!

И все потому, что этот безобразник в нижнем белье лежал на спине, а я, пока была сосредоточена на верхней части его тела и на голове, не обратила внимания на то, что еще один, сугубо мужской орган решил продемонстрировать мне свое полное здоровье и даже бодрость. А тонкая ткань, да еще тянущаяся… Короче говоря, Сириан тоже покраснел, сдавленно бормотнул: «Простите, эсса!» — и быстро перевернулся на живот.

А я обозлилась. Мало мне было проблем с одним бараном, теперь еще и второй на подходе в плане всяких нехороших поползновений в мою сторону. Со времени Гойчина любой намек на такие мысли вызывал у меня отвращение. Я понимала, что это неправильно, и вполне допускала, что когда-нибудь выйду замуж и захочу иметь детей, а сами по себе от сырости они не заводятся. Кому-кому, а целительницам это известно лучше, чем многим. Но… такое откровенное желание меня пугало. Хорошо еще, что этот сам засмущался и перевернулся.

Злобный взгляд в результате достался Лильрину. Несправедливо, поскольку как раз он хотел моего приданого, а не моего тела. Последним он собирался даже поделиться с моим братом, настолько оно его не привлекало. Но поскольку одним быстрым яростным взглядом я и ограничилась, совесть меня не мучила. Зато этот маленький выплеск позволил взять себя в руки, остудить голову и вспомнить, кто здесь целительница.