Птичка - Ann Lee (2022)

Он всё так и стоял возле стены, в коридоре, который вёл к выходу, и почему-то понимал, что она не вернётся.

Обманула его.

Испугалась напора непонятного.

Сучка, но ведь отвечала же, губы подставляла, стонала. Нет, не вернётся, он может тут хоть всю ночь простоять. Вика сбежала.

В кармане завибрировал телефон. Федька.

— Куда пропал Назар? — запричитал в трубку друг.

— Сейчас вернусь, — рыкнул Назар, но ещё как дурак простоял пять минут, все, же надеясь, что Булка вернётся, но её не было.

Идти искать её по клубу, тоже не комильфо. Да и наваждение отпускало Назара, оставляя в душе паршивое послевкусие. И ощущение, что он идиот нарастало и раздражало.

Он вернулся в кабинку к другу и девушкам. Как он и завещал, здесь полностью царил разврат. И главным героем был, конечно, Федька.

Все три девушки полураздетые кружили перед ним в танце, извивались, постанывали и повизгивали, когда он прикладывался шлепками к их ягодицам. Друг тоже сидел в развороченной одежде, отрывая вид на подтянутый торс, и безволосую грудь. На шее тускло блестела массивная золотая цепь, и на ней крест.

Одна из девушек, блондинка, предприняла смелую попытку, и уселась к нему на колени, стала ёрзать и извиваться, в его бесстыжих руках, которые Федька тут же запустил ей в её трусики. Девушка изогнулась, и закатила глаза, откидываясь к нему на грудь.

Две других, тут же прильнули к другу с боков, стали тереться об него грудью, лаская его и себя. И всё так слаженно у них было, и спорно, что Назар даже не стал их отвлекать и прощаться, рассудив, что всем четверым не до его кислой мины.

Низменное возбуждение прилило к паху, но хотелось не этого, хотелось того упущенного сладкого чувства, испуганных светлых глаз, и трепет мягкого тела.

Сучка! Как его так повело? Отчего спрашивается?

Назар в очередной раз в одиночестве, добрался до пустующей квартиры и завалился спать, и снилась ему Булка, обнажённая и испуганная.

9. «Я согласна!»

Планёрка быстро подошла к концу.

Надо успеть выскользнуть пока Федор Михайлович отойдя от деловых вопросов, не перешел на личные, и не выхватил взглядом меня. Терпеть очередной его подкат, у меня не было желания, и поэтому я ловко юркнула перед Аллой Юрьевной, старшим хаус-менеджером, и пока Федор отвечал на вопросы шеф-повара, который тоже обязан был присутствовать на утренних планёрках, я улизнула.

У меня работы не початый край, вот ей и займусь, и головушку свою ей же займу, чтобы не думать. Потому что думать нет больше сил, и переживать странный и волнующий момент двух дневной давности, тоже нет никаких сил.

Работа делалась, а вот мысли некуда не девались. Вроде отвлекусь ненадолго, а потом снова стою, словно опять в этом ночном клубе оказываюсь, прижата к твёрдому телу сильными руками, и губы такие жесткие с виду, мягко касаются и властно подавляют любое сопротивление.

Да какое там сопротивление! Разве я противилась.

Испугалась. Не поняла.

А потом даже во вкус вошла. Разве можно так целовать, чтобы всё вокруг прекратило своё существование. Чтобы остался только он один. Чужой, но в тоже время такой желанный. Незнакомый, но совершенно гармоничный, и идеально подошедший. Одно противоречие в этом поцелуе, но в то же, время, он был настолько сладок, что утягивал за собой в это безумство. И я утянулась, унеслась, шагнула, и растворилась, в этом вкусе, смешанным с пороком и острым желанием подчинить.

Я, сначала, когда поняла, с кем столкнулась, от досады готова была провалиться сквозь землю.

Долохов!

Его расстрельный взгляд чёрных глаз.

Почему опять он?

Серьёзно, среди множества людей, столкнуться с этим циничным ворчуном.

Чего ему в Москве-то не сидится? Таскается к нам!

Но потом опомнилась и решила извиниться, и даже предприняла попытку спасти его рубашку, а то, ещё и счёт предъявит, а одевается он явно не в масс-маркете.