Педер был озадачен. Он пошел за слугой, который указал дорогу в длинный коридор, цвета которого, видимые в перспективе, создавали иллюзию радуги в форме прямоугольного коридора. Радуга-коробка. Пока они шли, стены плавно переходили от ярко пурпурного к шафрановому и золотому, словно осень в цветных видеофильмах. Слуга остановился у двери из резного дерева.

Педера ввели в излучающую роскошь комнату. Стены нежно-персикового цвета имели особую совершенную структуру, благодаря фрескам того же цвета. Вся мебель была антикварной. Если Педер не ошибался (он не был экспертом по антиквариату), кое-что датировалось временами до колонизации самого Зиода.

Барионид Варл Васча стоял у огромного открытого камина, в котором пылали громадные поленья, давая приятную теплоту. Педер был изумлен. Еще никогда в жизни он не видел открытого огня в закрытой комнате. На Васче был лиловый костюм, он попыхивал, держа в зубах мундштук забавного курительного инструмента, тоже какого-то древнего происхождения. Он кивком велел слуге удалиться. Полицейские расположились у двери.

Васча пристально смотрел на Педера — глаза его были почти такие же черные, как и его прилизанные редкие волосы. Он задумчиво потягивал дым из курительной трубки. У него было квадратное с оспинами лицо, отчего он выглядел как уличный хулиган. На миг что-то дрогнуло внутри Педера. Для зиодца, нужно было отметить, Третий Министр имел незаурядный внешний вид и самообладание.

— Сэр, почему меня арестовали? — спросил Педер.

Васча вытащил изо рта курительный инструмент и положил на полочку над камином. Он не обращал внимания на вопрос Педера. Он смотрел мимо него на лейтенанта Бурдо.

— Вы много знаете о кайанцах, лейтенант? Я имею в виду, непосредственно? — спросил он.

— Нет, сэр, — признался Бурдо.

— Они очень странные люди, — медленно сказал Васча тусклым, хриплым, задумчивым голосом. — Совсем не как мы. Словно бы нет у них души. Вот я или вы, например. Наша личность, манера себя вести, называйте как хотите, исходит из наших внутренних качеств. Их — исходит из их внешнего, относящегося к их одежде. Очень просто. Какой-то невразумительный феномен. Его не сразу можно понять. Фактически, требуется довольно долгое время. Но восприняв этот факт, проникнувшись им, начинаешь понимать, что эти люди не более человечны, чем роботы. Словно бы они — какая-то инопланетная форма жизни.

— Я думаю, что инопланетяне нас не касаются, сэр.

— Вы правы, — коротко засмеялся, как залаял, Третий Министр. — Но к сожалению, это далеко не все. Кайанцы планируют широкомасштабные завоевания, распространяя свои извращенные манеры повсюду. Они явятся сюда и превратят вас в одежного робота! — Он кивнул самоуверенно. — Кайан представляет ужасную опасность для Зиода, даже для все обитаемой галактики. Словно жуткая утроба, Рукав Цист обнимает Зиод — это строка из официального пропагандистского памфлета. Я его сам писал.

Он подошел к Педеру, пощупал ткань костюма.

— Проссим, не так ли? Да, вы должны иметь немалый ранг, я вижу.

— Нет, сэр! — воскликнул Педер, потрясенный. — Это ткань — твилл дикой овцы.

Но министр вернулся к огню, облокотился о каминную полочку, погрел над пламенем руки. Он тихо засмеялся:

— Вы совершили роковую ошибку, явившись сюда на праздник. Я ведь, кстати, провел два года послом на Кайане. У нас в те дни были дипломатические контакты. К концу этих двух лет я научился узнавать, где кайанец, а где нормальный человек. Почти сразу, когда я вас увидел, я понял, что вы кайанец!

— Нет, сэр, я зиодец. Я родился в Гридире!

Васча помахал рукой.

И Педер замолчал. Он был совершенно ошеломлен словами министра. Он никогда не смотрел на Кайан как на агрессивную силу и, не принимая всерьез вражду между двумя нациями, никогда не ожидал, что окажется в такой вот возмутительной и оскорбительно-несправедливой ситуации.