Боярин - Роман Галкин (2017)

Дверь захлопнулась, погрузив помещение в непроглядный мрак. Но я успел заметить людей у противоположной стены.

— Погоди, Алексашка, успеется, — послышался из темноты голос Светлейшего. — Ты, Дмитрий Станиславович, никак соскучился по нашему обществу?

— Не так чтобы очень, — признался я честно. — Оно конечно с вами веселее, но слишком уж часто по голове получаю.

— Нешто напрасно?

— По голове-то? — собрался возмущенно поведать о несбывшихся планах на освобождение, порушенных Алексашкиным ударом в мою челюсть, но услышал поскрипывание снега за дверью и решил повременить. Может, это просто переминается с ноги на ногу часовой, а может, и кто-нибудь дюже любопытный приложил чуткое ухо.

Глаза постепенно привыкли к темноте, да и сквозь неплотно подогнанные доски дверей проникало немного света. Осторожно подошел к еле различимым силуэтам сокамерников. Разглядел пятерых — значит все присутствующие давеча на поляне остались живыми.

— Благодари Петра Лександрыча, паскуда, — раздался голос Меньшикова. — Не то придушил бы тебя, как крысеныша.

— А мне думается, — прервал денщика князь, — не встрянь Дмитрий, так нас сразу живота и лишили бы.

— Оно еще неизвестно что ждет впереди. Может, ежели сразу, так и лучше было б, — высказался боярин Федор.

Солдаты молчали. Лишь один горестно вздыхнул.

Опустившись на колени, я еле слышно прошептал, чтобы Алексашка продолжал меня громко ругать, а Светлейший время от времени его окорачивал. Князь кивнул и толкнул денщика кулаком в плечо, призывая к действию. Под искренние Алексашкины проклятия я рассказал обо всем как есть, в заключении выразив уверенность, что генерал захочет еще со мной пообщаться. Он хоть и не поверил во все, что я наплел, но сомнения наверняка гложут — иначе, почему все мы еще живы? Вот тогда-то постараюсь сориентироваться в обстановке насчет побега, а возможно и воплотить план по захвату бородача в заложники.

— Почему мы должны тебе верить? — спросил Федор.

— Почему? А на кой мне вас обманывать? Вот скажи: зачем мне вас подбивать на побег?

— Ну-у… — протянул боярин, не найдя ответа.

Даже Алексашка прекратил меня костерить, задумавшись над вопросом. А может, просто устал ругаться впустую.

— А вот зачем мне помогать вам? Я-то в вашем мире… в смысле, в вашей мирской жизни человек случайный. Мне что одни, что другие — все едино. Разве что с вами первыми встретился, да вы напоили и накормили меня. Зато те не связывали и по голове не били, несмотря даже на то, что на моих руках кровь их товарищей. Вот убегу один. Одному легче.

— И куда ж подашься, коли один сбежишь? — с усмешкой спросил князь.

— Да в первую попавшуюся деревеньку. Найду там какую-нибудь добрую вдовушку, жаждущую мужской ласки. Я ж всю жисть в монастыре провел. У меня этой ласки знаете сколько нерастраченной? Ого-го!

— Ишь ты, раскатал губищу, — прервал Федор. — Хлебни вон водицы да поостынь.

— При упоминании о водице я ощутил сильную жажду и облизнул пересохшие губы. В стороне, куда кивнул боярин, заметил темный силуэт, напоминающий бочонок. Подойдя на четвереньках, наклонил — действительно водица. Рядом не находится ни ковшика, ни какой другой мелкой посудины, поэтому напился прямо из бочонка, наклонив так, чтобы вода была у самого края.

— А кто такой этот Евлампий Савин, — спросил, отерев ладонью губы.

— Лет десять назад государь Федор Борисович лишил его и весь его род дворянского звания, — после некоторой паузы заговорил Светлейший Князь. — Под началом Савина южное порубежье находилось. Так он, вступив в сговор с крымским ханом, продавал в полон русских людей целыми деревнями.

— Это как же так?

— Пропускал крымчаков, а потом отправлял погоню по ложному следу, заранее подготовленному.

— И за это его только дворянства лишили?

— Поймали бы, так повесили, аки вора. Да только не слышно о нем ничего было доселе.