Боярин - Роман Галкин (2017)

Бандиты, поняв, что перед ними враг, шустро обходят меня с двух сторон. Безоружный быстро наклоняется и поднимает табуретку, которую я несколько минут назад бросал в его предшественника. Рядом валяется сабля, но мужик почему-то хватает именно табуретку и немедленно кидает в меня. Уворачиваюсь недостаточно быстро, все-таки устал изрядно, и меня довольно чувствительно чиркает по затылку. А метатель табуретки уже схватил саблю.

Понимаю, что потерял из виду второго и наугад колю шестом за спину. Удар попадает в цель — жердина врезается в живот бандиту и тот сдавленно хэкает. Однако одновременно ощущаю хлесткий удар по спине, и от правого плеча по лопатке почти до поясницы будто бы пробежал холодок. Мелькает мысль, что вражина распорол одежду, но особо задумываться некогда, ибо приходится отбиваться от второго бандита. Отмахнувшись шестом, отскакиваю к кровати, чтобы видеть обоих.

Дверь начинает содрогаться от ударов. Слышу голос Федора. Перехватываю жердину за конец и, замахнувшись, бросаюсь на того, кто полоснул меня по спине. Мужик отскакивает, но мне это и надо. Подбегаю к двери, вышибаю шпингалет и пинаю дверь, одновременно выкидывая ставший вдруг невероятно тяжелым шест в сторону бросившегося на меня бандита. Тот отбивается саблей, и жердина выпадает из онемевшей правой руки. По спине течет что-то теплое и неприятное, чую что и джинсы и трусы уже изрядно промокли. Кто-то отстраняет меня, но не могу разобрать кто. В глазах темнеет, в ушах стоит шум — ощущение такое, будто оказался под водой.

— Боярин ранен, — сквозь толщу воды доносится голос гвардейца Савелия.

Неожиданно понимаю, почему мне его имя и голос казались знакомыми. Это ж этот самый Савелий навалился тогда под прибрежными зарослями, когда Алексашка обвинил меня в предательстве, и он же потом всю дорогу отвешивал тумаки, и, в конце концов, приложил так, что я звезданулся лбом оземь, и потерял сознание.

Абсолютно ничего не видя сквозь пелену искрящегося мрака, наклоняюсь, желая нащупать выроненный шест и врезать им по зубам Савелию, и обессилено падаю на пол. Сознание милостиво покидает меня, одарив напоследок мыслью, что весь этот кошмар всего лишь приснился.

8

Даже сквозь закрытые веки проникает яркий свет. Удивительно знакомые звуки. Что же это такое? Ах да, это же шелест полозьев по зимней дороге, перемежающийся с цокотом копыт. Пару дней назад я так же очнулся под такие звуки в санях, которыми правил Алексашка, а рядом с ним сидел Светлейший Князь. Неужели все начинается заново? Может, аппарат этого чеканутого Сэма засунул меня в какую-то временную петлю, и я теперь буду постоянно просыпаться в санях с этими доисторическими персонажами? И буду участвовать в их кровавых разборках, пока меня не убьют?

Убьют?

Меня убили?!

То-то я чувствую себя так хреново… Причем, не так хреново, как с бодуна, а так хреново, как будто умер.

Хотя, если все-таки себя чувствую, да еще и хреново, значит не умер.

Вот сейчас открою глаза и увижу спины князя и его денщика…

Ух ты, какая милашка! Похоже, в этот раз меня забросило в другой мир, гораздо более прекрасный. По крайней мере, ехать в одних санях с этой милой зеленоглазкой куда приятнее, чем с угрюмым бородачом Алексашкой.

Вот только чего же мне так хреново-то? И невыносимо хочется пить. Пытаюсь попросить водички, но из пересохшего горла раздается лишь еле слышное сипение.

— Ой, Федор Савелич, — поворачивается в сторону хода саней зеленоглазка. — Дмитрий Станиславович в себя пришел. Кажется, водицы просит.

Девушка склоняется надо мной. Пытаюсь улыбнуться, но мышцы лица слабо слушаются, и на нем, скорее всего, отображается плаксивый оскал.

Сани останавливаются. Слышатся мужские голоса. Лицо девушки исчезает и вместо него на меня теперь смотрят Федор с князем. Они что-то говорят, но в голове начинает шуметь, и сквозь этот шум доносится лишь неясное «бу-бу-бу».