На секунду Себастьян обомлел, глядя на неё и понимая, что она не шутит. Никогда прежде он не видел её такой несгибаемой и решительной. Она не оставила ему выбора. Позабыв о боли в ноге, он бросил сквозь сжатую челюсть:

- Я сам… - И когда она, отпустив пояс его бриджей, выпрямилась, он недовольно буркнул: - Отвернись.

Он был так раздражён её победой, что не заметил, как она быстро улыбнулась прежде, чем отвернуться. Себастьян встал и снял бриджи, проклиная всё на свете. Господи, как он мог позволить ей загнать себя в такую нелепую ловушку? Снова присев в кресло, он так же недовольно буркнул:

- Можешь обернуться.

Она взяла мазь и повернулась к нему. И застыла, увидев его раненое, изуродованное бедро, поперек которого проходил рваный уродливый шрам. Старик, нашедший его, залатал рану, как только мог, и Себастьян был безгранично благодарен ему за то, что тот сумел сохранить ему ногу. Но, взглянув на Вики, он похолодел, решив, что ей может быть противно прикасаться к нему. Потому что заметил её еле проступающую бледность.

- Отдай мне мазь! - холодно велел он, не в состоянии смотреть на то, как исказиться её лицо, когда она все же коснется его.

Но она даже не услышала его. Присев возле него на корточки, Вики открыла банку, пальцами зачерпнула приятно пахнущую темную субстанцию и ласково провела пальцами по его ране. Задрожав, Себастьян схватился за подлокотники, зажмурился и сжал челюсть, пытаясь унять бешеный стук своего сердца.

Её не напугал вид его отвратительного шрама, как он предполагал. У неё дрожали пальцы, но она делала всё так медленно, так осторожно, что Себастьян перестал замечать боль, которая уже давно стихла. Вместо этого Себастьян ощущал напряжение, которое сконцентрировалось в паху и грозилось свести его с ума. Мерные поглаживания её пальчиков усиливали это настолько, что в один отчаянный момент он понял, что может напугать её не своим изуродованным телом, а кое-чем другим. И затаив дыхание, он строго велел:

- Хватит! - Он не мог дышать до тех пор, пока она не убрала свою руку. А потом рискнул открыть глаза и взглянуть на неё. Вики молча сидела у его ног и смотрела на него таким ласково-нежным взглядом, в котором было сочувствие и что-то еще, что Себастьян ощутил болезненный ком в горле. Чувство вины заполнило его грудь. С трудом сглотнув, он попросил уже более мягко: - Дай мне одеяло… Пожалуйста.

И снова без единого слова она выполнила его просьбу, стянув одеяло с кровати, и отошла к окну. Боже, он не мог с собой ничего поделать, когда она дотронулась до него! Он так сильно боялся, что напугает её своим истерзанным видом. Ему было мучительно больно, когда она всё же прикоснулась к нему. Коснулась его шрама, не смотря ни на что. Он не мог дышать, охваченный непонятными переживаниями.

Закутавшись в одеяло, Себастьян поднял голову и взглянул на одиноко стоящую Вики. И неожиданно понял, что им до конца завладело совершенно иное чувство. Которое он жаждал разделить с ней.

Впереди была вся ночь. Нога успокоилась благодаря её усилиям и помощи. Себастьян даже не знал, что бы делал без неё. Обычно боль мучила его почти всю ночь и к утру он просыпался совершенно разбитым, но сейчас… Сейчас ему были нужны все его силы, чтобы кое-что показать ей. Кое-что доказать.

Он встал и направился к ней. Она вздрогнула, когда он остановился позади неё. Их глаза встретились в оконном стекле, и желание обнять её стало просто невыносимым.

- Вики, - тихо позвал он её. Она медленно повернулась и посмотрела на него своими огромными, пленительными серыми глазами. И тогда он развёл руки в сторону, удерживая одеяло, и хрипло молвил: - Иди ко мне.