Право на выбор - Максим Больцман

— Жить — это значит получать удовольствие. — продолжил он, чувствую, что пауза затянулась. — Делать вещи, которые тебе нравиться. Ты вот говорил, что здорово жить до 90 лет, а зачем? Ты вообще представляешь, что такое 90 лет? Давай я тебе объясню. 90 лет — это когда ты уже, лет 30, не помнишь как должны работать твои органы, и вообще забыл, что значит здоровый организм, что значит проснуться и не испытывать боли при выполнении обычных повседневных обязанностей. 90 лет — это когда у тебя с языка не успевает сойти привкус лекарств. Это когда у тебя уже не осталось вещей, которые доставляют тебе удовольствие. Все то, что раньше тебя радовало, исчезло. Ты не можешь заниматься спортом, не можешь заниматься сексом, не можешь слушать музыку, потому что уже ничего не слышишь, не можешь смотреть фильмы. Вечеринки, встречи с друзьями, хобби все это тебе не доступно. Что у тебя останется?

— Семья.

— А кто именно?

— Жена, дети, внуки.

— Жена? Жена будет таким же заложником в этой игре как ты, поэтому прыгайте вместе, вешайтесь, топитесь. Если не в силах справиться сами, доктор Кеворкян уже все придумал. Дети? Ты правда думаешь, что дотянув до 90 лет облегчишь жизнь своим детям? Лучше будет, что бы твой сын просыпался и засыпал с мыслями: как там мой старик, не сдох еще? И не важно из каких побуждений он это произносит, но эти мысли у него все равно будут. Лучше, чтобы он тратил на тебя свое время, свои деньги? А если ты не дай бог тронулся умом, или заболел. Это обуза на всю оставшуюся жизнь. А вот после, когда тебя не станет, твой сын все-таки сможет спокойно выдохнуть. Ты правда этого хочешь? Ты правда хочешь что бы он вспоминал тебя таким? Тогда ты еще большее чудовище чем я. Кто там еще остались, внуки? Они тебя даже не вспомнят. Вспомни, как часто ты навещал своих бабушку или дедушку, и сколько этих визитов были по собственной воли. Ты «придешь» к этому годков к 30, но будет уже слишком поздно, когда их в живых не останется.

— А что же ты предлагаешь?

— Живешь до 50. Ну может чуть дольше. Как только ты начал разбираться в лекарственных препаратах или у тебя появилось желание высаживать рассаду на подоконнике, смело залазий на этот подоконник.

— То есть, следуя твоей логике, ни при каких раскладах не следует доживать до 60 лет?

— Ну если ты какой-нибудь Хью Хефнер, и своим «положением» можешь продлить себе жизнь. А если ты живешь у нас в стране, и большую часть своей пенсии тратишь на лекарства, которые должны помочь тебе проснуться завтра, что бы ты снова отправился в аптеку за лекарствами. Получается порочный замкнутый круг. Зачем тогда так жить?

— Получается незачем. — подвел итог всему сказанному я.

— Видишь, еще 5 минут назад ты был моим противником, в этом вопросе, но сейчас у меня получилось перетащить тебя на свою сторону, и это я еще не задействовал и половины аргументов. Это даже не обычное убеждение. Человека нельзя убедить в чем-то против его воли. А почему так получилось с тобой? Потому что это вполне логичные умозаключения, до которых ты не мог додуматься из-за расхождение в вопросах морали. Вообще мораль была придумана сильными, что бы править слабыми. И ты мог бы стать сильным, если бы не мораль, которая тебя и погубила.

— В каком смысле? — недоумевал я.

— Вот скажи мне, что мешало тебе как ты сам говорил: «Добиться встречи с каким-нибудь условным Абрамовичем и попросить у него один процент от его капитала»?

— Ну точно не мораль.

— Ошибаешься. Да, через пару лет ты бы перепробовал все на свете, и начал искать удовлетворение в запрещенных удовольствиях. Ты понимал, что перестанешь быть самим собой и испугался этого, а ко всему этому тебя подвел твой образ жизни, а он в свою очередь был сформирован моралью.

— Так от нее же невозможно абстрагироваться.