По тонкому льду - Кэти Свит (2020)

Внешние признаки негативных поступков в большинстве своём без труда исчезают, стоит только приложить усилия. С душевными ранами дело обстоит совершенно иначе… Здесь нужно еще и время. И чем глубже была рана, тем больше времени требуется для её рубцевания.

Душевные раны всегда оставляют отпечаток в виде шрамов на сердце. И чем больше было ран, тем больше шрамов его покрывают.

Усилием воли, прекратив самобичевание, ведь этим я только делаю хуже для самой себя, с трудом нацепила на лицо улыбку и закрыла воду, закутавшись в пушистое полотенце розового цвета. Как ни странно, но одежда, врученная мне Ликой, подошла идеально. Посмотрев в запотевшее зеркало, плюнула на внешний вид, и вышла из помещения.

Видимо, по моёму лицу было всё и без того понятно, потому что без лишних вопросов, меня просто проводили в комнату и отправили спать. Сил не осталось и в помине. Плюхнувшись на кровать, я тут же отключилась, стоило только коснуться голове мягкой подушки.

Утро, вернее обед, начался со звонка в больницу и уточнения состояния Игоря.

«Всё без изменений. Стабильно тяжелый», — ответ медсестры, не переставая, звучал в голове. Дни, проходящие в ожидании, были похожи на сплошную пытку. Я не находила себе места, не могла ничем заниматься, не способна была ни на чём сконцентрироваться. Все мои мысли, все мои чувства, всё моё сердце находились в палате реанимации, где мой любимый человек вёл нещадную борьбу за собственную жизнь и ему никто не мог в этом помочь.

Прозванивая несколько раз в день в отделение, уже по голосу стала различать медсестер, поднимающих трубку. Судя по всему, они тоже начали узнавать меня с первых слов.

Когда же я в очередной раз позвонила, морально готовясь услышать привычный ответ, мне сообщили радостную новость. Игорь очнулся!

Радости не было предела! Я чуть ли ни скакала по квартире от счастья. Лика, посмотрев на меня, как на ненормальную, хотела покрутить у виска, но когда я ей сказала, что Игорь пришел в себя, завизжала так звонко, что от этого визга у меня заложило уши и кинулась обниматься, чуть ли не с разбега налетев сверху.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На работу вынуждена была временно не ходить. Открыв липовый больничный через какого-то там знакомого Сергея, пришлось врать, что заболела. Конечно, страх потерять хорошее место был, но его без труда затмевал ужас, внушаемый одним только упоминанием фамилии Мухин.

Нас с Ликой старый друг Игоря всегда держал под наблюдением, расставив в каждой комнате по несколько видеокамер, передающих информацию сразу на сервер. Приказав строго-настрого не покидать квартиру в его отсутствие, мужчина каждое утро уезжал на работу, чтобы поздно вечером вернуться обратно. Все бы ничего, но оставаться с подростком взаперти для меня было очередным испытанием.

Понимая, что здесь я гость, которого вынуждены терпеть, старалась как можно реже показываться на глаза хозяевам квартиры. День, когда Игоря перевели из реанимации в палату, стал самым счастливым днем в моей жизни!

Попросив Сергея отвезти меня к любимому, не ожидала, что мужчина так быстро согласится. И с тех пор мы каждое утро вместе уезжали спозаранку, чтобы в ночи вернуться обратно.

Когда же в пятницу Игорь сообщил, что его отпускают домой помыться, думала, что лопну от радости. Наконец-то мы побудем вдвоём! В тишине и спокойствии! Без извечной больничной суеты, беготни и напрягов.

На полпути к дому Сергея и Лики, у водителя зазвонил телефон, подключенный по громкой связи к автомобилю. Сделав знак, чтобы я молчала, он ответил на вызов.

— Михалыч, ты далеко? — спросил мужской голос с лёгкой хрипотцой.

— Домой надо заскочить, — ответил мой провожатый.

— Разворачивайся и дуй к нам, — безапелляционно сказали по ту сторону провода.

— Что случилось? — обреченно произнёс Сергей.