Музыка страха - Олег Бажанов (2016)

На следующее утро, перед самым «наездом» милиции мы собрали пресс-конференцию. Не побоюсь высокопарных слов, но в этот день наши заводчане проявили настоящий героизм. Они какое – то время держали под контролем все входы-выходы на завод и не впускали представителей власти. Одна женщина выдернула стул из-под ног подполковника, когда тот срывал камеру слежения на проходной. Конечно, позже все наши камеры милиционеры всё-таки поснимали и утащили к себе, чтобы не осталось зафиксированных фактов беспредела на заводе.

План захвата предприятия ими был неплохо подготовлен. Ко мне в кабинет вошёл капитан в форме, с ним – ещё десять человек «по-гражданке». Он стал вырывать провода связи, скидывать со стола документы, – тем самым, провоцируя меня на вполне прогнозируемые в такой ситуации для нормального, но не подготовленного, человека ответные действия, в расчете на то, что я не выдержу и, ну например, оттолкну его. Именно на такой случай у них предусматрительно работала камера, которую они принесли с собой. Если бы я оказал хоть малейшее сопротивление, – меня могли бы «на законных основаниях» осудить за нападение на представителя власти. Но в тот момент, когда служители порядка ворвалась в мой кабинет, рядом со мной находился их бывший сотрудник, который предупредил меня прямо при них: «Отойди от него. Видишь, они снимают все твои действия, чтобы доказать, что ты нападаешь на милиционера». Я вышел из кабинета. Здесь меня попытались задержать, но вся приёмная уже была забита рабочими, и они просто не пустили милицию вслед за мной. Я уехал с завода. И вовремя. Вскоре прибыли машины с ОМОН-ом и разогнали заводчан. Меня искали везде: то ли арестовать хотели, то ли ещё что-то. Я вынужден был скрываться.

В то время меня неоднократно предупреждали о том, что за мной охотятся и могут убить. И я прямо скажу, что многие милиционеры мне тогда реально помогали. Немало людей порядочных среди них оказалось. Я очень им благодарен. Бывало, кого-то из них направляют меня задержать, а он, наоборот, – предупреждал об этом, чтобы я имел время скрыться.

– А здесь? Тоже есть порядочные?

– Есть. В этой камере, по крайней мере, относительно человеческие условия: можно отдохнуть, нормально поспать, помыться. Правда, меня ограничивают в информации, но, в общем, спокойно. Раньше меня перемещали из одной общей камеры в другую, и в каждой обязательно оказывался какой-нибудь убийца, а при нём – весь набор колюще-режущих принадлежностей. А ночью всякое может произойти: я могу и с нар упасть, и сам повеситься. Если урод, убивший двадцать человек, убьёт двадцать первого, ну что ему за это будет? Я не сгущаю краски, но когда ко мне в камеру сегодня утром зашёл один мой давний знакомый – тоже предприниматель, сидящий почти по схожей схеме, что и я – и сказал, что меня этой ночью будут «мочить», сердце моё еле выдержало. А тут в обед поселили вас. Я очень рад, Алексей, такому соседству. Вижу, вы – человек порядочный. Теперь они подумают…

– У вас томик Библии, – ушёл от скользкой темы Алексей, взглянув на книгу, которую читал Горшенин.

– А без бога нельзя. Особенно в таком месте. Он дал испытания великие. Бывало, конвоиры «забывали» меня где-то в не очень хорошем месте. Я думал, может, зарезать хотят? Читал молитву, и становилось светло и радостно на душе. Тюрьма дала мне много полезного. Она открыла глаза на то, чего я никогда бы не смог увидеть в других условиях. Самое главное, я увидел, что супруга моя и дочь – нормальные русские женщины – могут до фанатизма доходить в своей любви, в своём понимании добра. И прямо скажу, я был потрясён их отношением ко мне, предпринимаемыми ими попытками вытащить меня из беды. У жены было наличными три миллиона рублей, и она все три миллиона отдала за меня.

– Помогло?