Паук - Вера Шматова

Какая-то часть меня понимала, что ситуация абсолютно вышла из-под контроля. Я нахожусь неизвестно где, принимаю помощь маньяка и ничего не знаю о своей дальнейшей судьбе. К сожалению, разбитое состояние практически не оставляло мне выбора. Либо помощь маньяка, либо… помощь маньяка.

Паук подтянул меня к себе и помог встать на землю. Его рука обхватила плечи, прижимая к груди. Стоять было трудно, так что я практически повисла на мужчине. Он держал меня легко и уверенно, словно пушинку. От рубашки Паука исходил легкий травяной аромат, приятный и успокаивающий, в отличие от его обладателя. По идее, такая близость должна была бы ужаснуть меня. Но вкупе с тошнотой, вновь подступившей к горлу, это было неважно.

Холодный воздух остудил щеки, горящие от болезненного жара. Мой взгляд скользнул по окружавшему пространству, выхватывая отдельные детали. Желтеющие деревья, дорожка посыпанная гравием, небольшой частный дом, выкрашенный в кирпичный цвет. Крыльцо с вазонами для цветов. Солнце уже поднялось и все вокруг было залито чистым утренним светом. Дворик был чистым, уютным и совсем не походил на логово ужасного убийцы.

— Пойдем в дом, — мужчина мягко подтолкнул вперед. Опираясь на него, я добралась до крыльца и преодолела ступеньки, показавшиеся бесконечными. Сейчас мне было практически все равно, что он собирается со мной сделать. Мысль о смерти больше не пугала, скорее, воспринималась, как способ избавления.

Внутренняя обстановка дома не отложилась в памяти. Паук привел меня прямо в ванную, совмещенную с туалетом, где помог сесть на унитаз. Я помедлила секунду, глядя на мужчину. Он не собирался уходить и смотрел прямо на меня. Опустив глаза, чтобы не встречаться с внимательным взглядом, я облегчила переполненный мочевой пузырь и безропотно позволила себя поднять и раздеть. Возможно, потом это воспоминание отдастся унижением, но сейчас было почти что все равно.

Ощущая себя куклой, я периодически уплывала сознанием в небытие, выныривая раз за разом и удивленно отмечая, что по коже струится теплая вода, смешанная с пеной. Она немного облегчала мои страдания, а руки, скользившие по телу, практически не причиняли боли, мягко обходя болезненные участки. Сквозь полудрему я фиксировала, как по коже прошлось мягкое полотенце, а затем сильные руки подняли меня в воздух и куда-то понесли.

И только когда тело погрузилось во что-то мягкое, пришло понимание, что Паук уложил меня в постель. Это было удивительно, но сил, чтобы обдумать его поступок, уже не оставалось. Оказавшись, наконец, в покое, я моментально провалилась в сон.

Проснулась я неожиданно. Вокруг царила темнота. Свет в комнате не горел, но того освещения, что проникало с улицы хватало, чтобы разглядеть очертания мебели. Голова болела значительно меньше, но остальное тело, казалось, разболелось еще сильнее. Особенно ныли живот и вывихнутые руки. На горле что-то саднило. Кажется, где-то там должен быть порез от ножа Боба. Медленно согнув руку, я ощупала кожу и наткнулась на пластырь, закрывавший ранку.

Память возвращалась кусками. Побег из города, кафе на парковке, плен, общение с молчаливым Бобом и, в конце концов, неожиданное спасение. Наконец, стало понятно, где я нахожусь. Мысль о Пауке породила неприятное чувство западни. Его дом, его постель. Было тяжело осознавать свою беспомощность и еще тяжелее не думать, что будет дальше.

Мой спаситель, вырвавший меня из рук Александра и привезший в свой дом, заботившийся обо мне и заклеивающий мне порезы совершенно не вписывался в образ Паука, который успел сложиться в моем сознании. Я могла скорее представить, что окажусь в подвале, прикованной цепью к стене и в постоянном ожидании смерти. Но вместо этого он спасает меня, укладывает в постель и не ограничивает моей свободы. На этой мысли я начала вновь засыпать, успев подумать, что было бы все же неплохо проверить кровать на наличие цепей.