Две параллельные - Галина Шатен (2014)

Я на мгновенье задумываюсь. ' Тюрьма эта такое дерьмо, где тебя в один день могут отрахать во все дырки несколько чуваков', именно эти слова Размика из братства, отсидевшего за решеткой три года, всплывают в моей голове. И они не внушают оптимизма.

- Какая семья? - неохотно спрашиваю я.

- Моя.

- Ваша? Вы будете наблюдать за мной как за чертовым хомячком? Что у вас для меня, клетка с колесом?

- У меня нет такой большой клетки, - вполне серьезно разуверяет меня Юрий Викторович, - но у меня есть дом, достаточно большой, и одна комната уже подготовлена для тебя.

- Ваш дом? - удивляюсь я.

- Именно.

Мне на мгновенье кажется, что передо мной сидит сумасшедший. Но если у него ключи от моей свободы, мне пофиг, пусть это будет, хоть Чак Норрис.

- И что я буду делать в вашем доме?

- Ты будешь членом моей семьи.

Мне кажется, что мне слышится, но нет, он сказал именно это.

- У меня есть семья.

- Я в этом не сомневаюсь. И я не прошу от нее отказываться.

Наступает минутное молчание.

- А вам от этого что? - спрашиваю я.

- Что?

- Что вы будете иметь с этого?

- Видишь ли, я оптимист по жизни, и я верю в исправление человека...некоторых людей. Я вижу в тебе много хорошего. Ты даже сам не видишь этого. И просто губишь себя. Так что, отвечая на твой вопрос, могу сказать так, хочу сделать мир чуть лучше.

- Я полон дерьма, - предупреждаю я.

- В каждом человеке есть хорошее, даже в самом плохом, - говорит он и снова встает, - а теперь нам нужно связаться с твоими родными и составить договор.

- Какой договор?

- В случае неудачи или бегства, или нарушения правил, ты возвращаешься в тюрьму и отсиживаешь свой срок, - выдыхает профессор и протягивает мне руку, - надеюсь, его не нужно будет применять.

Я, молча, пожимаю его сильную руку.

Потом через час приезжает мама, она смотрит на меня с большим осуждением, в ее глазах лишь слезы, и я готов на все, чтобы осушить их. Она внимательно выслушивает профессора, уже при его друге Страшные-Глаза. И говорит, что ей нужна минута с сыном.

- Что ты наделал? - дает она мне весомый подзатыльник, - разве это мое воспитание? Разве так ты чтишь папин прах?

- А что? Я продолжаю его дело, - говорю я и снова получаю подзатыльник. Моя мама скрещивает руки на груди и демонстративно отворачивает. Я глубоко вдыхаю и подхожу к ней. Обнимаю за плечи, она разворачивается и плача обнимает меня.

- Твой папа никогда не был наркоманом. И я надеюсь, тебе хватило ума согласиться с этим профессором.

- Ма, я не уверен, что это хорошая идея, - снова подзатыльник, на этот раз более легкий.

- Микаэл, послушай меня хоть раз. Если выпадает что-то хорошее в твоей жизни, держись за это двумя руками. Этот человек, то самое хорошее.

- А как же вы?

- Сынок, поверь, с нами ничего не произойдет.

После мама подписывает договор, и мы едим домой за моими вещами. Перед домом София играет с девочками в резиночки. Увидев меня, она подбегает.

- Ты хромоногий и вонючий, словно БОМЖ, - говорит она.

-Ты очень милое создание, - говорю я, касаясь пальцами ее щеки. Я захожу домой, буквально на пять минут. Принимаю душ и смываю всю грязь с себя. На моей правой ноге огромный синяк, который заставляет ныть всю ногу. Я быстро кидаю свои вещи в пакет. Вот в один пакет и помещаюсь весь я. Это даже забавно.

На улице возле черной девяносто девятки стоит Юрий Викторович, тихо переговариваясь с мамой, она смотрит на землю и кивает. Рядом стоит София, и явно не понимает что происходит.

- Ты готов? - спрашивает Юра. Я сажусь на приситки перед сестрой и раскрываю руки.

- Иди, обними брата, - говорю я.

Она недоверчиво смотрит на меня, но выполняет мою просьбу. Я целую ее и крепко к себе прижимаю.

- Будь умничкой и слушайся маму. Если что звони. Азис, ты меня поняла?

Софи кивает и теребит мои волосы.