Танец В Небесах - Надежда Михайловна (2017)

Рядом с израненным шамбаем остался только Рыжик, остальные потянулись к ручью, напиться и смыть с себя следы битвы. Куда только делась застенчивость и робость Айна — сейчас это был настоящий лекарь, спасающий своего раненого пациента. Он промывал рваные раны, самец дергался, но сердитый рык Рыжика заставлял его замирать. Айн все так же приговаривая:

— Потрепи родной, немного осталось!! — осторожно выстриг шерсть вокруг наиболее страшных ран, потом вздохнул, сказал Саю:

— Ты меня, если я совсем ослабну, куда-нибудь с этой поляны унеси, уж больно здесь противно.

— Да, конечно.

Айн сказал Рыжику:

— Прости, старший, но я тут малость помагичу, придется потерпеть, иначе он не вытянет!

Рыжик, внимательно наблюдавший за человеком, как-то понял, рыкнул негромко и отошел на небольшое расстояние.

— Сай, поддержи если что!! — Айн вздохнул и зажмурился, держа руки над самой глубокой раной. Сайх замер в изумлении — с рук Айна прямо на рану полилось голубоватое свечение, и рана на глазах затягивалась. Сколько так сидел Айн, Сайх не запомнил, он изумленно наблюдал, как и другие раны понемногу затягивались.

— Всеё!! — выдохнул Айн и стал заваливаться на бок, Сайх тут же подскочил к нему, поднял на руки и понес бледного, без единой кровинки в лице, Айна обратно на поляну, к женщинам.

А сзади, недоверчиво мотая лобастой башкой, поднимался, несколько минут назад едва дышащий, молодой шамбай. Его качало, лапы дрожали, но он стоял, к нему метнулся Рыжик, подпер его своим туловищем, от ручья прыжками принесся Друг. И вот так, втроем звери медленно-медленно покинули место жуткой кровавой битвы. До позднего вечера все люди очищали поляну, стаскивали лихвов в яму, затем накидали сухой травы, веток, сушняка и подожгли. Ветер, налетевший из ниоткуда весело подхватил пламя и понес дым в сторону степи, где учуявшие его лихвы спешно покидали опасные места, и, забегая вперед, не появлялись в этом районе лихвы с тех пор никогда.

Айн и привалившийся к нему спасенный шамбай спали и оберегали их сон и люди и звери.

К вечеру Лена и Голуба ушли с Людигом в домик смотрителя, остальные остались возле шамбаев, долго сидели у костерка, иногда переговариваясь, у всех перед глазами была та поляна. — Четыре шамбая и один лабис против… сколько их там было, штук пятнадцать? — Спросил Сай. — Нет, — покачал головой смотритель, — двадцать два. — Вот это зверюшки, такую стаю разметали! — Надо бы проверить, откуда они набежали. Что же там их сильно испугало, да так, что они, зная о шамбаях, полезли сюда? Скорее всего, что-то там есть такое жуткое, из-за чего они сюда и рванули.

— Сима, свяжись с отцом. Пусть завтра степняки его подъедут, поищем-прочешем все, чтобы точно знать, что их так напугало.

Айн спал и было ему так жарко, какое-то тяжелое одеяло он никак не мог сбросить, оно так тяжело на него почему-то навалилось. Запарившись окончательно, замычал, заметался от бессилия, одеяло само сползло с него, он облегченно вздохнул и теперь уже спокойно заснул. Одеяло валялось где-то сбоку, горячее.

— Странно, — просыпаясь, подумал он, — почему одеяло такое горячее?

А оно зашевелилось… Айн открыл глаза — возле лица была морда шамбая, дернулся, а шамбай осторожно положил голову ему на грудь и заурчал. Айн понял, какое одеяло его грело, поднял руку, погладил лобастую башку:

— Ты кто?

А потом вспомнил — он же лечил полуживого шамбая. Вернее, попытался сделать так, как учил его Фейх, ворча постоянно, что он никак не хочет вызвать свою магию. Айн же не верил ему, упорно доказывая, что нет у него никакой магии и не будет.

— Что же было вчера? — задумался Айн, почесывая уже намного громче урчащего шамбая. — Сначала я его раны промывал, потом выстригал, потом почему-то понял, что надо постараться, как-то передать ему свою силу — жалко, такой красивый, мощный зверь и умрет? А дальше — дальше был провал.

Послышался топот — к нему подбежала Голуба: