Я украду тебя у смерти - Ксения Лестова, Лидия Чайка (2021)

— Не-а, — помотала головой и обеспокоенно уточнила: — Слушай, а они к тебе снова не пристанут?

— А черт их знает…

Как и всем девушкам, мне хотелось верить в то, что я у него единственная. В то, что именно я его зацепила и покорила, заставила сердце учащенно биться и так далее. Не думаю, что остальным он вот так просто выкладывал все свои проблемы. Тем более, что говорить с девушкой о своем бурном прошлом, можно лишь, когда испытываешь к ней доверие и нечто большее, нежели симпатия или вожделение. Единственное, что меня смущает — это быстрота, с которой развиваются наши отношения.

Мы одновременно потянулись друг к другу за поцелуем. Он уже почти коснулся своими губами моих губ, как в кармане парня запиликал мобильный телефон. С глухим стоном отстранившись, Миша полез за ним, чтобы ответить. Я же стояла и снова пребывала в ступоре. Почему он со мной не объяснится? Неужели так сложно сказать, что чувствуешь и тем самым дать понять, стоит переходить за грань нашей дружбы или нет. Кнопка, кнопка, кнопка…подруга детства. Хм, но ведь в таком случае мы не должны вот так обниматься (для меня это уже становится почти физической потребностью) и целоваться. Разве, нет?

— … Мы ща спустимся, — с ходу ответил Громов кому-то из ребят. Потом умолк, выслушивая то, что ему говорили в трубке и возмущенно воскликнул: — Да ну тебя! Хорош уже!

Нажал пальцем на отбой и тепло мне улыбнулся. Потом поднял руку и осторожно заправил прядь волос мне за левое ухо. По-хозяйски положил широкую ладонь на плечо и повел в коридор.

— Значит, говоришь, что будешь участвовать в выборе жениха для меня… — не удержалась и подколола парня. — Ты забыл уточнить, что будешь отваживать всех, кому приспичит не то, что жениться на мне, но и просто начать встречаться.

— Верно, — ладонь соскользнула на талию. — Я ревнив.

— И все? — я сложила руки на груди и покосилась на него.

Его решительный взгляд мне подсказал, что делиться мной с кем бы то ни было не желали. Может, конечно, это всего лишь розовые очки, которые я отказывалась снимать, чтобы подольше продлить счастливые мгновения. Однако тут же спустилась на землю, потому что поняла: рассказывать о том, кем я для него являюсь на самом деле, Гром не собирается. Мало ли в ряды любовниц записал или захотел сделать жилеткой, запасным аэродромом или милой маленькой игрушкой для собственной забавы. В конце концов, «ревную» — не значит «люблю».

— И собственник, — наконец, добавил парень.

— А я свободолюбива и предпочитаю, когда мне говорят правду, — демонстративно отлепилась от него и прошла к месту, где оставила свою обувь. — Еще мне нравится, когда выполняют свои обещания.

Это я уже в открытую намекала на таблетки, которые вызвали у него бессонницу. А что делать, когда человек начинает мастерски увиливать от действительно важных дел? Ему бы все в шутку превратить.

Обувались и выходили из квартиры в гробовом молчании. Признаюсь, я уже решила, что перегнула палку и собралась было попросить у него прощения за то, что без спроса влезла в его дела. Но в лифте мне стало не до этого, потому что при спуске Громов обнял меня со спины и доверительно сообщил следующее:

— Учти Алин, ты только что подписала себе договор, — друг (или уже не совсем друг) прошептал это мне на ухо, опаляя своим дыханием мою кожу. — Ты попала.

— В смысле? — я действительно не понимала, какая вша ему попала под хвост. — Миш, ты меня пугаешь.

— Я сам себя иногда пугаю, — уклончиво проговорил он и, когда двери лифта открылись, легонько подтолкнул меня на выход.

— Громов, мне это не нравится, — сказала, активно пряча свою руку от его широкой ладони. — А ну колись, что задумал.

— Рано еще, — откликнулось чудо по имени Миша. — Скажем так, не время.

— А когда придет время, что будет?

— Будет поздно, — уверенно ответил он. — Для тебя.