– Мне просто надоело, что они ведут себя со мной так, словно я достойна лишь жалости. Они должны хотеть со мной дружить, потому что со мной весело тусоваться, потому что у нас много общего и потому что мы заботимся друг о друге. А дружить с кем-то, потому что тебе его жалко… Хуже причины для дружбы не придумаешь. Хуже просто некуда.

Кажется, я начинаю чувствовать опьянение. Лицо раскраснелось, и живот немного горит. Мне почти хочется пропустить еще стопочку, но если я выпью еще одну, то уж точно не смогу доехать до дома. Если вообще захочу туда ехать.

– Тогда почему ты до сих пор с ними дружишь? Забей на этих сучек.

Легко сказать, трудно сделать.

– Это не так просто. Кроме них у меня никого нет.

– А как же я? И Джетт?

Хави ничего не спрашивает о моей семье, из чего я делаю вывод, что Джетт, вероятно, поделился с ним моими семейными проблемами.

– Этого мало. Хейзл была моей лучшей подругой, когда рядом со мной не осталось никого. Даже семьи. А она поддержала меня. И остальные тоже. Они всегда были готовы мне помочь.

– И что? Наступает момент, когда «готовности помочь» уже недостаточно. Какой смысл за них держаться, если они будут так плохо к тебе относиться?

Я знаю, что он прав. Знаю.

– Ну, я только что на них наорала и даже пару раз послала.

Рассмеявшись, Хавьер наливает мне еще одну стопку. Выпиваю залпом, но все равно закашливаюсь, поперхнувшись.

– Неплохое начало, блондиночка. Мы еще вытащим на свет божий твою внутреннюю сучку. Тебе надо вести себя посамоувереннее. Не позволяй вытирать об себя ноги.

Хлопнув меня по спине, он выпивает еще виски.

Для человека, утверждавшего, что советчик из него никакой, Хави неплохо справляется.

– А ты не такой уж и придурок, как я думала, – замечаю я, откинувшись на диване.

Мне в самом деле не мешало бы пойти умыться.

– Никому не говори. Пусть это будет нашей маленькой тайной, – подмигивает мне Хави и поднимается, чтобы унести бутылку со стопками на кухню.

– О-о-ох! – стону я, потирая лицо ладонями. Оно все еще липкое от слез.

– О, все не так плохо, как тебе кажется. Ты можешь найти новых подруг. Так уж случилось, что я знаю несколько очень славных юных леди, с которыми ты могла бы подружиться.

– М-м, вроде той девушки в платье, которую мы в тот раз потеряли в баре?

– Виктории? Нет, точно не ее. Она не очень славная.

Это мягко сказано, как по мне. Не то чтобы я в самом деле знала о ней хоть что-нибудь помимо того, что она гуляла с Хавьером и носила то, м-м, платье.

– Джетт должен вот-вот вернуться. Хочешь остаться?

– Думаю, план именно такой. Вещей у меня тут вполне достаточно, так что я могу остаться.

Теперь, когда мы покончили с выпивкой, а я – со слезами, Хавьер выглядит так, словно не знает, что со мной делать. Ухожу умываться, а закончив, понимаю, что пришел Джетт. Он вполголоса разговаривает с Хавьером, и я оставляю воду включенной, чтобы они не поняли, что я их слышу.

В дверь ванной стучат.

– Шен? Ты в порядке?

Поворачиваю кран и открываю дверь. Благодаря выпитому алкоголю мир подернулся приятной смутной дымкой. Все уже не кажется таким ужасным, и я даже начинаю задумываться, с чего мне было так расстраиваться.

– Да, со мной уже все хорошо.

У Джетта убитый вид. Даже его ирокез безвольно и безжизненно висит. Помню, однажды я видела фильм о китах. Там упоминалось, что у тех, которые вырастают в неволе, опускается спинной плавник. Словно их дух сломлен. Так вот, сейчас Джетт похож на тех китов.

Он раскрывает мне объятия, и я обнимаю его в ответ. Принюхавшись, Джетт отклоняется и смотрит на меня.

– Ты пьяна?

– Пока нет. Но еще парочка стопок – и буду. Это все Хави виноват.

Погладив его по голове, направляюсь обратно в гостиную. И врезаюсь в диван.

– О боже! – бросается ко мне Джетт, чтобы поддержать.

– О-ох!