Снова и снова - Алекс Коваль, Анна Мишина (2020)

Ужин гостья действительно готовит потрясающе вкусный. Я особыми кулинарными талантами не наделен, поэтому питался в основном полуфабрикатами. Ну, или не брезговал кафе и доставкой. Поэтому, когда по всей квартире разносится аромат жареной курицы в сырной корочке, я готов душу дьяволу продать. А если точнее, то не дьяволу, а Евгении Ковальчук, неожиданно перевернувшей мою жизнь девушке.

— У вас с матерью плохие отношения? — нарушаю установившееся в кухне молчание.

— Не плохие… просто… — Женя кусает губу и неуверенно мнется около раковины, куда только что загрузила после ужина посуду. Она такая маленькая и хрупкая, что я удивляюсь, как такую миниатюрную девчонку не сломал такой суровый спорт. Смотрю на нее, и руки так и тянутся обнять, защитить, спрятать. Но знаю, что если позволю себе такие вольности — сбежит. Поэтому прячу ладони в карманах домашних брюк и опираюсь плечом о дверной косяк.

— Просто что? Жень, хорошие родители никогда не будут ломать ребенка в угоду своим желаниям.

— Почему ты решил, что она ломает? — взгляд наконец-то перестает блуждать по кухне. Она смотрит на меня своими большими серыми глазами, с веером густых ресниц. Смотрит с вызовом, хмуря брови. — Она не ломает. Просто заботится, так, как умеет.

— Хреново умеет, значит.

Ненависть к ее матери бушует внутри и подогревается ощущением абсолютной покорности Жени перед ней.

— А твои родители? Они где?

— В Сибири. Отец военный, кидают из части в часть, ну и мать за ним. Никуда без своего Володи.

— Вот это любовь… — губы девушки трогает легкая улыбка, рисуя на лице мечтательное выражение полной безмятежности.

— А твой отец? Он… — пожимаю плечами и не решаюсь строить предположений, чтобы не обидеть ненароком.

— Ушел. Я маленькая совсем была, когда он бросил мать одну в чужом городе с лялькой на руках. Она ведь у меня тоже фигуристкой стать мечтала. Пока не потеряла голову, не влюбилась в отца…

Ну, вот вам и ответ. Корыстная родительница свои невоплощенные амбиции перенесла на «любимую» дочь. Не удивлюсь, если Женя вообще не хотела заниматься фигурным катанием.

— Вы с ним не общаетесь?

— Нет. У него есть другая семья. Все, чего я достойна, это скупые сообщения с поздравлением на день рождения. Иногда думаю, лучше бы он вообще ничего не писал. А то из-за его пары строк я теперь лютой ненавистью не люблю свой день.

Слова словно сами льются, выдавая признание за признанием. Вот как бывает: смотришь на человека, на красивую обложку и даже не думаешь, а что там внутри? Вот так по-скотски я повел себя с ней. Красивую внешность принял за доступность. Теперь стыдно за самого себя. Она точно не похожа на всех тех пустышек, с которыми я связывался раньше. Другая. Ни одна из них по факту и в подметки не годится.

— Ладно. Времени уже много… можно, я душ… займу?

— Да, конечно. Сейчас дам чистое полотенце. Женских гелей и шампуней, сама понимаешь, не имею… придется сегодня моими…

Черт. Главное закрыться в комнате до того, как она выйдет. А то, если я еще учую аромат любимого геля от нее… боюсь представить, какую глупость могу совершить.

Что бы придумать, чтобы удержать гостью у себя как можно дольше?

Пока Женя убирает остатки ужина по контейнерам, нахожу в стопке чистого белья полотенце и отдаю ей.

— Завтра тебе когда на тренировку?

— К двенадцати. Вот только форма, коньки — все осталось дома.

— А мать не работает?

— Скорее всего, уйдет по своим делам. Не переживай, я сильно не задержусь у тебя. Заеду за вещами и потом…

— Да я не поэтому спрашиваю, Жень.

Перебиваю ее поток слов, которые она еще умудряется извиняющимся тоном выдать. Как она вообще могла подумать, что я ее спросил, потому что хочу выгнать? Хотя сам виноват, Дёмин.

— Спросил, потому что завтра тоже в ледовый еду. Мне к часу, но я отвезу тебя. Заедем за вещами.

— Хорошо, спасибо.