Прикоснись ко мне - Джус Аккардо (2016)

Он отложил газету и, положив руки на стол, откинулся в кресле. По тому, как слегка искривились его губы, и по легкому наклону головы я поняла, что овладела его вниманием.

— Что ты имеешь в виду под равновесием?

— Я должна что-то предпринять. Эти люди, там, и один бог знает, сколько их…

Речь моя была сбивчивой, но я продолжала:

— И я боюсь, что только об этом и буду думать, и видеть все это, когда закрою глаза хотя бы на минуту…

— И что конкретно ты предлагаешь?

— Возьми меня в «Деназен». Эти подонки вбили в мою голову какую-то ужасную ложь, и мне никак от нее не избавиться. Ты можешь помочь мне, если покажешь все как есть.

Я резко поставила чашку на стол, выплеснув половину содержимого.

— Мне нужно знать правду!

Он долго молчал, в упор глядя на меня. Мне казалось, что я говорила убедительно, но что по этому поводу думает папашка — вот вопрос. Лицо его оставалось бесстрастным, и я начала подумывать, что он раскусил меня, но тут он медленно улыбнулся:

— Иди, обуйся.

* * *

Когда мы заехали на парковку, я поняла, что никогда еще здесь не бывала. Отец работал на «Деназен» уже бог знает сколько времени, но никогда, даже до нашего, так сказать, официального разрыва, я не бывала в его офисе.

Молча мы покинули машину, молча поднялись по лестнице и остановились перед стеклянными дверями, ведущими в вестибюль. Человек по ту сторону дверей, увидев меня, удивленно вскинул брови, протягивая отцу клавиатуру и авторучку.

Вестибюль купался в чистом белом свете, заливавшем все пространство от деревянных полов цвета вишни до соответствующего цвета драпировок на окнах. По обеим сторонам располагались кабины лифта, одна серебряного цвета, другая — белоснежная.

Папашка написал свое имя на листе бумаги, посмотрел на часы и показал на белый лифт:

— Пошли.

Кнопок у лифта не было, только на стене тоненькая полоска с прорезью — как для кредитной карточки. Папашка достал из внутреннего кармана маленькую карточку, провел ею через прорезь. Двери лифта открылись. Я подождала насколько секунд и, когда ничего не произошло, спросила:

— Ну и что?

— Терпение, — ответил папашка.

Пробежала еще минута, прежде чем раздался громкий жужжащий звук, напоминающий звук работающего пылесоса. Открылись еще одни двери. Папашка показал на них и вошел.

— Вот настоящий лифт, — сказал он.

Откашлявшись, произнес:

— Четвертый этаж.

В удивлении я вошла вслед за ним; с легким щелчком двери за нами закрылись, лифт дрогнул и двинулся вверх.

— Лифтом можно управлять только этой персональной карточкой, — объяснил папашка. — Без нее он даже не закроется. А подняться ты можешь не выше, чем позволяет твоя категория доступа.

Быстро поднявшись на нужный этаж, мы вышли в пустой белый коридор и прошли через стальные ворота к единственной двери на другом его конце. Мы шли молча, и мне страшно хотелось заполнить эту зловещую тишину вопросами, тем более что накопилось их у меня с миллион, но нужно было вести себя осторожнее и ничем себя не выдать. Как только мы вошли, все изменилось.

Наш вход в здание напоминал эпизод из какого-то сюрреалистического фильма, но суета и гам, которые здесь царили, уже ничего не напоминали. Длинный ряд столов по сторонам напоминал колл-центр благотворительной организации в пик кампании по сбору средств. За каждым из столов кто-нибудь непременно говорил по телефону, размашисто что-то записывая на листах бумаги. Никто даже головы не поднял, когда мы вошли.

В центре зала был стол регистрации, над которым висела большая вывеска со словами «Регистрация здесь». За столом пышная брюнетка с полной пастью белоснежных зубов одарила папашку соблазнительной улыбкой:

— Доброе утро, мистер Кросс.

Папашка кивнул и вернул брюнетке одну из редких своих улыбок:

— Привет, Ханна.