Моё Пламя - Татьяна Герас (2020)

Когда твоё сознание возвращают в мир посредством встряхивания несчастного тела, притом от души так, до клацанья зубами и с риском просто-напросто оторвать голову от шеи, жестко вытягивая из серого мутного марева, в котором твоё «Я» плавало неопределенное время, то в первый момент мечтаешь лишь сдохнуть.

Но вот чуть позже, естественная потребность выжить берет верх, и активизируется желание злостно наказать того, кто не питает ни малейшего уважения к чертовски ноющему в разных частях организму Машеньки. То есть меня.

Снова надо мной не самые привлекательные лица, теперь в количестве двух штук. Эти варвары не только трясли, но и пытались влить в мой рот какую-то жуткую дрянь, немилосердно зажав нос. Я брыкалась, честно!

Но против грубой силы, моих возможностей и раньше-то не припомню чтоб хватало дать серьезный отпор, а уж в столь плачевном состоянии, как сейчас — и подавно. Недавнее выступление с попыткой придушить гада не в счет — без понятия, что на меня накатило и как я смогла.

Проглотить неприятную жидкость пришлось. Горечь прокатилась по пищеводу, оседая в явно давно пустом желудке. Я закашлялась, злобно мечтая добраться до довольно осклабившегося здоровяка, что удовлетворенно кивнул второму паразиту, отступив на шаг и сложив руки на груди. Мой, обещающий кары небесные, взгляд впечатления на парочку не произвел, а сказать пока я ничего не могла — пойло, похоже, ещё и язык вязало. Меня вновь грубо вздернули и посадили на попу.

Зато в голове быстро стало проясняться, а боль, что пульсировала в висках, да и по всему телу, немного утихла. Как и шум в ушах, мешающий прежде даже пытаться прислушиваться к тому, что мне говорил второй участник всё ещё не желающего заканчиваться реалистичного кошмара. Длинный немолодой дядька, с крючковатым носом и близко посаженными, слегка слезящимися глазками, одетый в какую-то хламиду, протянул к моему рту железную кружку.

— Глотай ещё, ведьма, сейчас полегчает, — вроде верную вещь советует, уже ведь стало легче, но вот голос такой злой, что любой бы усомнился в добрых намерениях.

Зрение также возвращалось. И память… Обо всем, кроме того, как я тут очутилась.

В помещении, где меня держали, в момент моего второго прихода в сознание, стало заметно светлее. Я быстро покрутила головой, игнорируя протянутое питье. Свет проникал из небольшого окошечка, что ютилось под самым потолком и было забрано решеткой. А ещё за спинами моих мучителей виднелась дверь, рядом стоял немного кривой и весьма обшарпанный табурет, и на нем притулилась плошка с чем-то маслянистым, из которой торчал пылающий фитиль. В общем, при том, что разглядывать кроме персонажей, что прекрасно подошли бы на роли массовки в фильмах о темном средневековье, особо было нечего.

— Пей, говорю, отродье! — рявкнул длинный, теряя терпение, — Керз приказал, чтобы ты своими ножками на площадь дошла, так что не выделывайся — всё равно напоим. А будут ли у тебя при этом все зубы на месте — не уверен! — Он довольно растянул в улыбке тонкий рот, а здоровяк, что так немилосердно меня тряс, радостно хохотнул.

Пещерный юмор этой киношки мог бы умилить своей примитивностью, если бы все вокруг не было столь реальным, притом со мной в главной роли. Хотелось сказать что-нибудь соответствующее моменту, но я уже достаточно пришла в себя, чтобы не нарываться.

Принцип, что если в твоей жизни произошла неведомая хрень, то сначала разберись и попытайся выкрутиться, а уж потом истери, если останется желание, я давно усвоила.

Поорать что-нибудь типа «Мы все умрем!», или выдать свои глубокие, почерпнутые долгим проживанием в общаге универа, знания обсценной лексики, я всегда успею. А пока пробуем все приемы подходящие для выживания. Я посмотрела на мужика с кружкой, как можно более дружелюбно — уж не знаю, как это смотрелось на самом деле, но лицо у него отчего-то стало встревоженным — и произнесла хрипло.