Первый Зверь - Елена Синякова (2020)

— Когда ты узнаешь меня лучше, то поймешь, что я никогда не убиваю ради развлечения, выгоды или по нелепому желанию причинить боль. Твой отец был хорошим для тебя. Он тебя любил и это правда. Он отдал бы свою жизнь за тебя, не задумываясь. Но в этой жизни он совершил зло и подлость, простить которые я не смог. Придет время, когда ты захочешь выслушать меня, и я все расскажу тебе, Рада.

Он смотрел мне в глаза смело и открыто. И пусть боль во мне была такой же острой и оглушающей, уже не возникало желания кричать и проклинать его.

Зверь не врал. Никогда.

— Если бы убил меня в тот день, сейчас у тебя не было бы столько проблем, — снова прошептала я, стараясь отвлечь его и себя, потому что смутилась еще больше, не в силах оправдать собственные чувства, — …почему не убил? Ведь ты хотел этого…

— Хотел. Я был полон яростью и жаждой мести, — Зверь перевел взгляд и теперь смотрел прямо в мои глаза, отчего мне казалось, что его жар и откровенность буквально пробираются мне под кожу яркими обжигающими вспышками. Я и не знала, что слышать в ответ всегда только правду это настолько завораживающе и пугающе!

— Но когда увидел тебя в лесу, то понял, что не смогу сделать этого. Ты боялась до смерти меня. Внутри тебя было столько боли и страха. Но, несмотря на это, ты остановилась, чтобы помочь умирающему волку. Такая чистая и наивная в своей уверенности, что у тебя хватит сил сделать это.

— И такая глупая, — улыбнулась я грустно, на что Зверь снова коснулся моих губ, покачав головой:

— Твоя глупость не от высокомерия, а от чистоты. Ты совершенно не знаешь жизни, не знаешь людей и животных. Ты даже не могла предположить, что если бы тот волк оказался немного сильнее, то он убил бы тебя несмотря на то, что ты пыталась ему помочь.

Замолчав, Зверь вдруг задержал дыхание, и я отчетливо видела, как полыхнул его зрачок, когда он добавил отрывисто и даже как-то восторженно, словно сам не мог поверить в собственные слова:

— Ты первый человек, который не испугался моей животной сущности, увидев меня такого, какой я есть на самом деле.

Я почувствовала, что начинаю краснеть, оттого как он смотрел сейчас на меня и как прикасался!

— Ты просто успел достаточно испугать меня заранее! — пробормотала я скованно.

— Что ты чувствуешь сейчас, как это называется? — его чувствительные ноздри затрепетали, как всегда безошибочно улавливая каждую мою даже самую потаенную эмоцию, и ладонь скользнула по шее, не задевая раны, а медленно опускаясь на место между грудью, замерев там, словно именно оттуда веяло той эмоцией, которая так заинтересовала Зверя всегда жадного до знаний, эмоций и касаний.

Я не сразу нашлась, что ответить.

Странно, волнительно, но как же тяжело было говорить только правду, не утаивая совершенно ничего, как это делал он сам. А еще его близость и горячее дыхание, которое касалось моего лица и шеи не добавляли ясных мыслей, когда я на полном серьезе прислушалась к себе, наконец ответив:

— Растерянность.

Он не просто прислушивался ко мне. Казалось, что он проникает в меня, в каждую фибру души и частицу тела, чтобы вобрать в себя каждый оттенок моих эмоций, вдруг заурчав:

— Смущение, трепет, неверие самой себе. Мне нравится это чувство. Оно не похоже на ненависть.

Помолчав немного и даже блаженно прикрыв глаза, Зверь добавил:

— Ты была рада, когда я пришел в деревню. Ты ждала меня.

Черт! Я покраснела еще сильнее, надеясь, что под слоем сажи и разводов крови этого будет не видно, но, как всегда, надеялась напрасно, потому что он снова все ощутил сполна, улыбнувшись шире и довольнее, когда его глаза снова полыхнули безудержным солнцем.

Словно пытаясь сгладить мое напряжение от своих слов, Зверь продолжил с привычной откровенностью и прямотой, к которой сложно было привыкнуть сразу, не впадая каждый раз в шок: