Песнь земли - Кэтрин Коултер

— Не говори глупости, Филиппа. — Эдмунд посмотрел вслед отцу. — Папа всегда хвастался, что его жизнь — это его личное дело. Он и мне много раз повторял, что я должен быть тем, кем сам захочу, а не кем захотят другие. Он говорил, что не желает, чтобы им командовали. А еще он говорил, что в жизни слишком много случайностей и так непросто понять, что — награда, а что — наказание.

— Да, я словно слышу его голос. Именно так он и считает. — Филиппа снова повернулась к лорду Генри. — Меня всегда удивляло, почему я такая высокая. Я слышала, король тоже высокий. Ведь его даже звали Эдуард Длинноногий?

Лорд Генри кивнул:

— Послушай меня, девочка. Я делал для тебя все, что мог.

— Я это хорошо знаю и благодарна вам, милорд. Но для леди Мод это было нелегко. Она всегда меня ненавидела, хоть и старалась скрывать свои чувства. По крайней мере поначалу.

Лорд Генри попытался было разубедить Филиппу, но это было непросто — леди Мод действительно всегда злилась, что ей навязали незаконнорожденного ребенка короля, — и он решил не продолжать эту тему.

Филиппа задумчиво посмотрела на своего бывшего отца:

— Ты только что сказал, что у меня волосы не золотистые, как у Плантагенетов, а самые обычные.

— Нет, я был не прав. В тебе все необычно. Твои глаза, Филиппа, голубые, как августовское небо, — глаза Плантагенетов. Да, — продолжал лорд Генри, потирая руки.

— Да, король будет очень рад, когда увидит тебя.

Встреча с королем — сейчас это не особо занимало ее. Все дети имеют отцов. Она — всего лишь результат неосмотрительности короля, и вот теперь это разрушило ее жизнь.

— Простите меня, сэр, — сказала она. — Мне нужно решить, что делать.

Если хотите остаться, идите в комнату Эдмунда. Если лорд-канцлер тоже решит остаться, пусть ложится спать… — Она остановилась, пожала плечами и вышла.

— Филиппа в отчаянии, — сказал Эдмунд старику. Только подумать, дылда — королевская дочь! От этого спятить можно. Тогда получается, что король Англии — его приемный дедушка?

— Твой отец примчится назад, как только придет в себя и все хорошенько обдумает.

— Вы не знаете моего отца, — возразил Эдмунд, — а Филиппа знает. — Эдмунд оставил лорда Генри и пошел к Круки, который все еще сидел на земле, потирая челюсть.

— Меня ударила принцесса. — Лицо Круки светилось от счастья. — Настоящая принцесса. Она ударила меня кулаком. Меня, глупого осла. Самого обычного из обычных людей и этим необычного.

— Более того, Круки, королевская дочь собиралась снести тебе голову.

— О, маленький хозяин, ваша приемная мать королевских кровей, и это делает вас… гм-м… чем это вас делает?

— Возможно, почти таким же необычным, как ты, Круки, — хихикнул Эдмунд, увидел Горкела и побежал к нему.

— Хозяйка в смятении, и хозяин тоже, — возвестил Горкел.

— Да.

Горкел скрипнул зубами и почесал подбородок.

— Ты должен поговорить с хозяином. Ты его плоть и кровь. Тебя он не выгонит.

Мальчик согласился, хорошо понимая, что не сможет сказать отцу ничего, что бы заставило того передумать.

Но Эдмунд опоздал: Дайнуолд верхом на Филбо уже выезжал из замка.

Войдя в спальню, Филиппа села на кровать и сложила руки на коленях. В этот день произошло столько событий, что они не умещались у нее в голове. Подумать только: слова, всего лишь слова, сказанные этими людьми, так изменили ее жизнь! Ее не особенно занимало, что она оказалась незаконнорожденной дочерью короля. Ее не трогало, что леди Мод сделала большую часть ее жизни несчастной. Ей было наплевать на то, что она теперь знала, почему Вальтер так хотел жениться на ней. Можно только предполагать, какие подарки он надеялся получить после свадьбы!