Калиновый мост - Ольга Горовая (2019)

Потому что иначе страшно признаться — так и не рассказал ей все про себя. И не найти силы для этого, каким бы могучим не считался. Не в состоянии своими словами отпугнуть ее, лишиться этого чуда. Легче забыться! Убедить ее, что не найти больше такого ни с кем и никогда, показать, что на все ради нее готов… Лишь бы всегда рядом с ним, и не покинула, если вдруг поймет, с кем связала свою жизнь, не убежала, унося с собой его душу, корежа его сердце. Не в состоянии будет отпустить…

Дрожь по телу, придавил ее собой так, что накрыл полностью. Мышцы трясет, неподвластные, будто растекшиеся по ней, облепившие Лэлю, как глина. Разморило так, что не шелохнуться обоим. Понимает, что нужно откатиться, а сил нет. Безумное удовольствие еще ерошит тело шершавым огнем, прокатываясь последней судорогой по спине. Она под ним дышит через раз, но сама и не пробует выбраться.

Хорошо… Это хорошо. Он не смог бы отпустить. Не сейчас.

— Я люблю тебя больше, — тихо и надсадно шепчет в горячее розовое ушко, вылизывая языком влажную раковину, слизывая испарину с шеи, с губ Лэли.

А все равно и после этого разрушительного взрыва-счастья, сгорев до пепла в ней, понимает, что страх остался. Притаился за двенадцатым ребром, впился острыми клыками в печень… Не отпустит… не позволит. Даже если испугается и убежит, на краю света разыщет и об этом признании-клятве напомнит. Свое себе заберет… Нет. Лучше просто из кольца рук не выпустит, спрятав даже от любимой черное безумие, притаив то под дикой нежностью и своей любовью, что больше одержимостью кому-то показаться может… Только и нечего кому-то на них смотреть! Они лишь друг для друга, предки свидетели!

— Захар! Давай хоть кроликов заведем, что ли! Ну, или поросят, а? Я таких забавных на рынке в среду видела, маленьких, черных, вьетнамских, кажется… — Лэля отпрыгнула в сторону, от весело скакнувшего на нее Блуда, повыше подняв руку, в которой держала палку. Опасный маневр, учитывая габариты пса. И, замахнувшись, бросила снаряд в сторону леса.

Блуд косо глянул на Захара с таким выражением, будто тоже забавлялся своей хозяйкой и тем, что она совершенно не умела палки кидать. Но и любил ее не меньше Захара, а значит, не хотел расстраивать… Он это четко в своем питомце ощущал. Так что, залаяв так, словно бы веселье невероятное, Блуд потрусил в сторону, куда полетела «забава».

Им что? Сложно разве? А Лэля от всего этого была откровенно и ощутимо счастлива.

Рассмеялась, захлопав в ладоши.

— Давай, Блуд! — подбодрила она их пса.

У Захара самого широкая усмешка на лице расплылась.

— Зачем тебе еще живность, ненаглядная? Нашего теленка мало? Его еще прокорми, попробуй, — поинтересовался, прекрасно слыша, что его одержимое к ней обожание сквозит в каждом слове.

Захар сидел на нижней ступеньке крыльца, наблюдая за тем, как эти двое развлекались после завтрака… Позднего. Несмотря на ее тревогу, не позволившую Лэле выспаться толком, Захар приложил все усилия, чтобы любимая попозже выбралась из постели.

А сейчас вот, веселились. Вернее, развлекалась Лэля, а Блуд ей безбожно потакал. Как и сам Захар во всем, впрочем.

— Не знаю, — похоже, смутилась его ненаглядная, передернула как-то неуверенно плечом. — У меня все время такое ощущение, что я бездельница. Что дел море, а я… гуляю, что ли. Ленюсь, — кажется, и сама не заметив, она растерла виски пальцами.

Нахмурился. Он так и не дал жене самой заплести косу. Захар собственноручно скрутил из ее шелковых волос два мягких жгута от висков, и собрал их сзади лентой, оставив остальные локоны свободно лежать по плечам и спине. И сейчас те окутывали ее лицо облаком, когда Лэля прыгала и бегала с псом. Голова точно не могла болеть из-за прически. Мысли и тревога? Эти угрызения совести из ее прошлого? Пробивающиеся воспоминания?