Влюбись в меня заново - Катя Саммер

Вижу, как медленно разжимает кулачки. Но ненадолго. Шлепаю мелкую и почти сразу провожу языком по розовым складкам. Аля стягивает пальцами простынь и зарывается лицом в подушку, чтобы сдержать крик. Она нереально отзывчивая. Не могу поверить, что этот шторм взаимный.

Выжидаю. Ловлю момент, как отпускает себя и подается назад, мне навстречу. Раскрывается. Не ведает, что творит. Вижу, что хочет меня. Чувствую.

- Сладкая девочка.

Продолжаю то, что начал. Толкаю язык внутрь, а затем отступаю. Малышка мучается. Еще шлепок.

Спустя минуту Аля стонет, как порноактриса. А я знаю, что она только моя. И это самый чистый кайф. Хочу кончить от одной мысли.

Вставляю два пальца. Адски горячо. Мелкая сжимается. Чувствую, как пульсирует внутри. А уже через пару движений малышка кончает. Яростно насаживается, сходит с ума. Оборачивается. Глаза в глаза.

Когда убираю руки, Алена не двигается. Я встаю с кровати. Член в штанах требует срочной разрядки.

- Show must go on*, согласна?

Аля трясет головой, а я не сдерживаю улыбки и спешу раздеться.

**************

* Шоу должно продолжаться.

Глава 28

Аля

- Малыш, это зовется по-другому.

Почему-то сейчас, когда лежу в объятиях Марата, вспоминаю его слова перед нашим первым разом. То есть вторым. В общем, перед нашим первым вторым разом.

«По-другому» отдается теплом в груди. Прислушиваюсь к ощущениям – тихо. Тихо и спокойно на душе, как в детстве – в весенний день у бабушки на даче.

Когда бабуля еще была жива, мы с папой часто ездили к ней за город. Мама почти всегда отказывалась – вечно жаловалась на комаров и амброзию. По правде говоря, она просто не любила копаться в земле, а у Зинаиды Павловны никто без дела не оставался. Я же каждый раз чуть ли не до потолка прыгала, когда у отца получалось вырваться на выходные с работы.

И то чувство я помню очень хорошо. Стоишь на озере, вдыхаешь свежий воздух, ветер развевает волосы. Вокруг носится любимый пес – большой и косолапый, с прокушенным ухом, но такой добрый Кинг. А бабушка с улыбкой смотрит на то, как мы дурачимся в грязи.

Этот человек любил меня больше всех. Никто и никогда так меня не любил. То чувство, которое я испытывала каждую поездку к ней, тяжело описать словами. Но я отчетливо осознаю, что сейчас в тишине и объятиях Марата ловлю схожесть.

Оно рождается из мелочей. Из прикосновений, от которых разбегаются мурашки, из тепла его тела. Из того, как мерно вздымается крепкая грудь с парой завитков светлых волос. Как дыханием он опаляет висок, словно солнце. И того, как нежно шепчет мое имя на ухо. Алена. Бабушка всегда звала так.

Меня смущают собственные мысли. Черт! Это гормоны. Слишком много оргазмов за короткий срок. Тело в шоке – вот и все объяснение.

Пытаюсь поверить, но не выходит. От себя не убежишь. Я люблю его – вот правда. Все гораздо проще и сложнее одновременно.

Я ведь думала, что любила его раньше, но нет. То была простая влюбленность в смазливую мордашку Олейника и яркий образ. И она не имеет ничего общего с глубоким чувством, которое расцвело и целиком заполнило мое сердце сейчас.

Касаюсь кончиками пальцем Марата, рисую узоры на его животе.

Я люблю его. И ни о чем не жалею. То, что между нами, не выдумано, знаю. А значит, в эту минуту чувства взаимны. Что будет дальше, не хочу гадать. Не хочу поддаваться страхам, но они караулят за каждым поворотом.

- Я задрых, что ли? – сонно бормочет Марат.

Дергается, а в следующую секунду его руки уже спешат вниз и повторяют изгибы. Он закидывает мою ногу на талию и прижимается теснее.

- Ты меня приклеить к себе хочешь? – говорю, но не сопротивляюсь и спешу обнять его.

- А ты против?

Наш поцелуй затягивается и грозит перетечь в нечто большее. И когда я уже почти на все согласна, Марат отстраняется. Смотрит на меня, а в его глазах бесятся чертята.

- Что ты задумал?