Валис - Дик Филип Киндред (2008)

А еще несколько дней спустя Жирный проснулся и увидел Древний Рим, наложенный на Калифорнию 1974 года, и начал думать на койне – просторечном языке ближневосточной части Римской империи. Жирный не знал, что разговорным языком там был койне, он всегда думал, что в Римской империи говорили на латыни. А вдобавок ко всему, как я уже указывал, Жирный даже не понял, что это какой-то другой язык.

Жирный Лошадник живет в двух разных временах и двух разных местах, то есть в двух пространственно-временных континуумах. Вот что случилось через месяц после того, как он увидел древний символ рыбы: оба его пространственно-временных континуума перестали быть раздельными и слились. И обе личности Жирного тоже слились.

Позже он слышал в своей голове голос, который говорил:

– Кто-то еще живет во мне, и он не из нынешнего времени.

Так что другая личность тоже догадалась, в чем дело. Другая личность мыслила. И Жирный – особенно перед сном – мог слышать мысли этой другой личности. По крайней мере мог еще месяц назад, а с момента слияния прошло четыре с половиной года.

Сам Жирный очень хорошо мне все объяснил в начале 1975-го – он тогда начал делиться со мной. Он называл личность, живущую в нем и в другом времени и месте, Фомой.

– Фома, – говорил Жирный, – умнее меня и знает больше. Из нас двоих Фома главный.

Жирный полагал, что это хорошо, куда лучше, чем иметь в качестве второй личности преступника или тупицу.

Я сказал:

– Ты имеешь в виду, что когда-то был Фомой. Ты – реинкарнация Фомы и помнишь его и…

– Нет, он живет сейчас. Живет в Древнем Риме сейчас. И он – не я. Реинкарнация тут ни при чем.

– Но твое тело!..

Жирный посмотрел на меня и кивнул:

– Точно. Значит, мое тело либо существует в двух пространственно-временных континуумах одновременно, либо не существует вообще нигде.

14. Вселенная есть информация, и мы статичны в ней – не трехмерны, не существуем ни в пространстве, ни во времени. Полученную информацию мы ипостатируем в материальный мир.

Параграф 30, подводящий итог. Мир явлений не существует – это гипостазис информации, производимой Разумом.

Жирный до смерти перепугал меня. Он вывел параграфы 14 и 30 из собственного опыта, когда обнаружил, что в нем есть кто-то еще, и этот кто-то живет в другом месте и в другое время – на расстоянии восьми тысяч миль и двух тысяч лет.

Мы не индивидуальны. Мы лишь точки в едином Разуме и должны существовать раздельно друг от друга. Однако Жирный случайно получил сигнал (золотую рыбку), предназначавшийся Фоме. Это Фома имел дело с символом рыбы, вовсе не Лошадник. Если бы девушка не объяснила, что означает рыбка, ничего бы не случилось. Пространство и время стали для Жирного – и для Фомы! – видимыми. Глазам Жирного открылись одновременно две реальности, и, по-видимому, то же самое произошло с Фомой. Фома небось гадал, что это за чужой язык звучит в ЕГО голове. А потом понял, что и голова-то не его.

– Кто-то еще живет во мне, и он не из нынешнего времени.

Так думал Фома, а не Жирный. Хотя все это можно отнести и к Жирному.

У Фомы, однако, было преимущество. Как сказал Жирный, Фома был умнее, он стал главным. Он взял Жирного под контроль: переключил его с вина на пиво, подстриг бороду, стал пытаться водить машину… Но что самое важное, Фома вспомнил – если можно употребить здесь это слово – других себя. Одного на Крите Миносском, за три тысячи лет до римского Фомы – куда как давно. Фома даже вспомнил себя еще раньше – себя, прилетевшего на эту планету со звезд.