Отражение - Дженнифер Арментроут (2018)

Я поднял готову и уставился в небо. Тяжесть утраты Доусона давила на грудь, точно огромный свинцовый шар. Мне было больно. Так больно, словно это случилось вчера. Я до сих пор иногда просыпался среди ночи и понимал, что лежу в комнате Доусона и мечтаю хотя бы разок его увидеть.

– Я… я скучаю по этому придурку, – грубовато признался я.

Кэт ничего не ответила: она наклонилась и обняла меня. Я застыл от изумления. Она, похоже, этого не заметила, сжала меня крепче, а потом отпустила и отстранилась.

Я уставился на нее, потрясенный до глубины души. После всего того, что я ей наговорил несколько минут назад, она меня обнимает?

Кэт опустила взгляд на руки.

– Я тоже скучаю по папе. И со временем не становится легче.

Я судорожно вздохнул.

– Ди говорила, он чем-то болел, но чем – не сказала. Мне жаль… что он умер. Мы не знаем, что такое болеть. Что с ним было?

– Рак мозга. Сначала у него просто болела голова. Знаешь, как бывает: сперва мигрени, а потом начинаются проблемы со зрением. Когда это случилось, папа обратился к врачу, и выяснилось, что у него рак. – Она подняла взгляд в небо и нахмурилась. – Мне казалось, что все произошло очень быстро, но на самом деле вовсе нет. Я успела запомнить его прежним, пока он еще…

– Пока он что? – я уставился на Кэт, не в силах оторвать от нее глаз.

Она грустно улыбнулась.

– Перед смертью он очень переменился. Из-за опухоли. Знаешь, было очень больно видеть его таким, – Девушка покачала головой и понурилась. – Но в памяти моей он остался веселым и здоровым. Каждую субботу мы по утрам работали в саду. А в воскресенье днем, сколько себя помню, ходили в книжный.

Я начал понимать, почему она так любит копаться в земле и так много читает. Все это в память об отце. Нам обоим довелось пережить немало утрат.

– Мы с Доусоном… все время ходили в горы. Ди не любит походы.

Кэт ухмыльнулась.

– Да уж, мне трудно себе представить, как Ди взбирается на гору.

Я тоже рассмеялся.

– Еще бы.

Сгущались сумерки, на небе показались первые звезды, а мы… просто сидели и болтали. Я рассказал ей, как Доусон впервые решил превратиться в кого-то другого и застрял в чужом облике. Она призналась, что после того, как отец заболел, растеряла всех друзей и подруг. Меня удивило, что Кэт винила в этом себя. Мы проговорили до тех пор, пока не похолодало так, что пора было возвращаться.

Если честно, возвращаться совершенно не хотелось. Мне очень нравилось вот так сидеть с Кэт и болтать обо всем на свете. Никогда бы не подумал, но так оно и было.

На обратном пути мы не разговаривали, но молчать было так уютно. В гостиной у Кэт горел свет. Она обернулась ко мне и тихонько спросила:

– И что теперь будет?

Я не ответил.

Я и сам не знал.

Почти все воскресенье я слушал, как Ди и Кэт в гостиной обсуждают книги и то, что парни из романов в целом куда лучше настоящих. Поскольку я все-таки парень, хоть и не человек, мне ужасно хотелось им возразить, но тут девчонки принялись перечислять достоинства героев книг, которые Кэт принесла с собой, и я понял, что ни один живой парень с ними точно не сравнится.

Надо будет на всякий случай предупредить Адама.

На День Труда Мэтью устраивал пикник, и Кэт все смеялась, – мол, надо же, инопланетяне отмечают День Труда… до тех самых пор, пока Ди не отправилась туда. По множеству самых разных причин Кэт не могла поехать с Ди. Кэт старалась не показывать, что расстроилась, но когда мы сидели у нас на крыльце, улыбалась она невесело.

– Мне вовсе не обязательно туда ехать, – заявила Ди, почувствовав то же, что и я, – я могу остаться…

Кэт открыла рот, но я ее опередил:

– Ты же ездишь туда каждый год. Если сейчас не поедешь, это будет выглядеть странно.

Ди прикусила нижнюю губу и посмотрела на Кэт.

– Побудешь тут одна, без меня?

– Почему бы и нет? – Я сложил руки на груди.