Величайшая любовь - Кэтрин Кингсли (2017)

Джорджия стояла перед Рэйвенс Клоузом, внимательно рассматривая старый дом. Он выглядел не лучше, чем обычно. Пять треугольных фронтонов давно уже потеряли большую часть облицовочной плитки, а в черепичной крыше зияли черные провалы. «Бедный дом», – подумала она со вздохом. Но теперь в нем наконец-то появятся обитатели, которые вдохнут в него жизнь и со временем приведут все в порядок. Да-да, они с Николасом вернут поместью былую красоту.

В этот момент муж подошел к ней и взял ее за руку.

– Джорджия, похоже, ты окончательно замерзла. Уверена, что не хочешь вернуться в Кок-Энд-Билл и пожить там, пока мы не сделаем этот дом более пригодным для жизни?

– Уверена, Николас. Я уже говорила и готова повторить: этот дом будет нашим домом. И я готова прямо сейчас стать тут хозяйкой.

– Но ведь сегодня – наша первая брачная ночь!

– Разве это имеет какое-либо значение? – спросила она, краснея.

– Но ты ведь еще не посмотрела, что там внутри. Признаюсь, меня восхищает твоя отвага. И знаешь, несмотря на определенные неудобства, я тоже предпочел бы остаться здесь. А теперь пойдем. Тебе необходимо согреться. – Он отворил парадную дверь и ввел жену в дом.

– О, Николас… – Джорджия взглянула на покрытый плесенью потолок, на облупившиеся стены и на покоробившийся от времени и влаги паркет.

У нее заныло сердце – ей было больно за дом и ужасно обидно за Николаса. И здесь повсюду ощущался запах сырости и плесени. Сделав несколько шагов по некогда красивому холлу, Джорджия тотчас заметила, что некоторые половицы почти сгнили. В общем, первое впечатление оказалось довольно тяжелым.

Они осторожно пересекли холл, и Николас отворил дверь в гостиную, а затем – в библиотеку. Обе комнаты были в крайне запущенном состоянии, но Джорджия с облегчением отметила, что книги вроде бы не очень пострадали – во всяком случае, не сгнили. Вероятно, крыша протекала только в передней части дома.

– Верхний этаж мы оставим на потом. А вон там… Там настоящее бедствие. – Николас повел жену в центральную часть дома, и они прошли через кухню, где, несмотря на самые сложные условия, уже вовсю орудовал Бинкли.

Немного помедлив, супруги вошли в столовую. Николас провел пальцем по спинке стула красного дерева – стулья стояли у широкого длинного стола – и, усмехнувшись, проговорил:

– Думаю, что моя «тетя» почти не разорила столовую и кухню. Наверное, не нашла применения этому столу в Рэйвенсволке. Помимо гостиной, в которой, очевидно, по счастливой случайности остались диван и несколько кресел, это, вероятно, одна из тех комнат, которые мы в первую очередь попытаемся привести в божеский вид.

– О, дорогой… Да-да, нам действительно надо приступать к работе, – закивала Джорджия.

– И я уже заказал кое-какие материалы. Их доставят… в течение нескольких дней. – Николас прошел к высокому окну, из которого открывался вид на рощу, густо заросшую кустарником.

– Дорогой, в чем дело? – спросила Джорджия, весьма озадаченная неожиданно появившимся на лице мужа выражением свирепой решимости.

Он повернулся к ней и со вздохом ответил:

– Некогда здесь был сад… Прекрасный, чудесный сад. Тут были и всевозможные цветы – свои для каждого времени года. Моя мать проводила в том саду много часов, тщательно ухаживая за своими растениями. И даже после ее смерти садовники сохраняли сад точно в таком же виде, в каком он был при ней. Я часто приходил сюда из Рэйвенсволка и сидел в саду, чувствуя себя… ближе к ней. А потом… Впрочем, это не важно. Потом сад тоже умер…

– Дорогой, не печалься, мы с тобой…

– Будь она проклята, – процедил он сквозь зубы. – Будь ты проклята, Жаклин.

– Ах, Николас… – тихо прошептала Джорджия.

Он провел ладонью по гладко выбритому подбородку и проговорил:

– Прости, я не хотел выходить из себя. Я сейчас не могу себе это позволить. Нужно смотреть вперед, в будущее, и восстанавливать то, что можно восстановить. Итак… Будем ужинать?