Величайшая любовь - Кэтрин Кингсли (2017)

Паскаль повернулся на бок, устраиваясь поудобнее. Сирил же собрал карты и подоткнул под мальчика одеяло.

– Мерси, Сирил. Ты для меня как брат.

– Я рад. Все, теперь с-спи, Паскаль. Мне надо поработать в с-саду, но потом я еще навещу тебя. – Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Шли дни, и вскоре самочувствие Паскаля улучшилось настолько, что ему разрешили вставать. Мальчик быстро пошел на поправку и даже изъявил желание помогать по дому и в саду. Джорджия очень полюбила парнишку, потому что он был открытым и жизнерадостным ребенком, а его присутствие поднимало ей настроение. Она вполне могла бы обойтись без общества Сирила, но они с Паскалем были неразлучны и, казалось, хорошо влияли друг на друга. Паскаль повсюду следовал за своим старшим другом, а Сирил расцветал от столь безоговорочного поклонения.

Повернувшись на бок, Джорджия тихонько вздохнула и подложила ладони под щеку. В темноте она слышала ровное дыхание Николаса. Он никогда не храпел – доносилось только это ровное дыхание. И он не ворочался во сне – просыпался в том же положении, в каком засыпал. Он был словно статуя… И ни на что не реагировал.

Джорджия очень скучала по мужу. Вокруг нее почти постоянно находились люди, но она все равно чувствовала себя одинокой, особенно – по ночам. Не так уж трудно быть сильной в течение заполненного хлопотами дня, но темная пустота ночи повергала Джорджию в пучину безысходного одиночества.

Иногда она вставала и смотрела на спящего Николаса, потому что во сне он очень походил на себя прежнего. В такие моменты ничто не говорило о том, что он находился за пределами сна, за пределами чувств, за пределами досягаемости… На несколько коротких минут Джорджия могла вообразить, что он вернулся к ней, и эти грезы приносили некоторое утешение. Но наступало утро, он открывал глаза – и снова ее сердце разрывалось от его пустого бездумного взгляда. Она пыталась найти ключ, который мог бы открыть его сознание. Надо было каким-то образом достучаться до него и исцелить, но как? Ах, если бы такое было возможно, она отдала бы Николасу собственное сердце.

Джорджия уткнулась лицом в подушку и заплакала.

Было уже довольно поздно, и Джорджия торопилась закончить шторы, которые шила из подаренного Николасом на Рождество голубого бархата. Прежняя хозяйская спальня была почти готова, а из окна открывался прекрасный вид. К тому же там было гораздо теплее, поэтому Джорджия в самое ближайшее время собиралась перенести Николаса в эту комнату. Оставалось лишь закончить отделку высоких окон, но Сирил на удивление споро справлялся с такой работой, и уже было ясно: как только все будет закончено, получится прекрасная комната.

Услышав тихий скрип двери, Джорджия невольно вздрогнула.

– Паскаль, ты почему не спишь? Ведь уже очень поздно… Что-то случилось, дорогой? – спросила она участливо, обратив внимание на необычайно серьезное выражение его лица. Мальчик не ответил, продолжая в нерешительности топтаться у порога. – Иди сюда, посиди со мной у камина. – Джорджия отложила ткань и иголку и похлопала ладонью по дивану.

Паскаль подошел и сел, поджав под себя ноги.

– Я не могу заснуть, мадам, мне страшно, – прошептал он.

– Страшно? Что же тебя напугало, малыш?

– Не могу сказать. Мне стыдно.

– Ох, Паскаль… Что бы там ни было, я уверена: тебе стыдиться нечего. Можешь не рассказывать, если не хочешь, но поверь мне, стоит поделиться своими страхами, и тут же станет легче.

– Но если я расскажу, то вы, наверное, выгоните меня. А идти мне некуда.

Джорджия рассмеялась.

– Не говори глупостей, малыш. Мы тебя очень любим. Теперь это твой дом, и никто не собирается выгонять тебя отсюда. Ты можешь жить здесь столько, сколько пожелаешь.

– Обещаете, мадам?

– Конечно, обещаю.

Паскаль ненадолго задумался, потом кивнул.

– Я вам верю, мадам.

– Вот и хорошо. Так в чем же дело? Что тебя так напугало?