Память любви - Бертрис Смолл

Губы Ронуин горели — совсем как в тот день, когда он поцеловал ее у алтаря. Странно, но приятно…

— А твои глаза — как хмурое небо, зато волосы подобны дубовым листьям в ноябре, — улыбнулась она.

— Таких похвал я не слышал никогда, женушка, — признался Эдвард.

— По-моему, ты просто безумец, — рассмеялась Ронуин. — А теперь мне пора бежать. Чересчур много дел, и мне не пристало отлынивать от работы только потому, что Глинн уехал, а тебе пришло в голову разыгрывать галантного рыцаря.

Она присела и, повернувшись, поспешила прочь. Эдвард долго смотрел ей вслед. Похоже, начало неплохое. За это время он искренне привязался к Ронуин и сказал правду, когда утверждал, что в его душе цветут чувства, куда более глубокие. И если это произошло без поцелуев, ласк и слияний, значит, она действительно завладела его сердцем. Правда, Эдвард слышал о женщинах, для которых не существовало страсти, но надеялся, что его жена не такая. Хоть бы он оказался прав, и она всего лишь нуждается в пробуждении! Для него не было удовольствия в удовлетворении исключительно собственного вожделения. Для этого годилась любая шлюха.

Он хотел любить жену и заслужить ее любовь. До сих пор сохранять терпение было легко. Но не теперь.

Вечером он пригласил жену поиграть в кости и обрадовался, когда та выиграла серебряное пенни.

— Тебя хорошо вышколили, — похвалил он, — но в следующий раз придется вызвать тебя на шахматный поединок. — Поднявшись, он подвинул свой стул к огню.

— Я искусна и в этом, господин, — сообщила она.

В зале, кроме них, никого не было; в камине, по обе стороны которого красовались каменные львы, плясало пламя. Эдвард поудобнее устроился на высоком стуле, обтянутом кожей.

— Посидишь у меня на коленях, Ронуин? — спросил он.

«Какой может быть от этого вред?»— подумала она и, поднявшись, шагнула в кольцо его рук.

Некоторое время оба молчали, потом Ронуин заговорила:

— Урожай в этом году превосходный, господин. Амбары полны. Вот-вот начнем собирать фрукты, если не пойдет дождь.

— Почему твои волосы пахнут вереском? — неожиданно поинтересовался он.

— Мать Энит кладет в мыло вересковую эссенцию. Кстати, яблоки уродились на диво. Через неделю-другую станем давить их на сидр.

— Восхитительно, женушка! Такой нежный запах тебе подходит, — продолжил Эдвард и чмокнул золотистую макушку.

— Господин, неужели вы не хотите знать, как идут дела?

— Расскажешь завтра за столом, после заутрени, — пробормотал он. — Вечера нужно посвящать более интересным занятиям. — И он припал к ее губам долгим нежным поцелуем, от которого у Ронуин, к ее удивлению, тревожно забилось сердце. Но Эдвард тут же поспешно отстранил ее и поставил на ноги. — Иди спать, жена. Желаю приятных снов.

Уверен, у меня они будут.

Растерянная, Ронуин вышла из зала и поднялась в свои покои. Энит помогла ей приготовиться ко сну. Ронуин долго лежала без сна, мысленно перебирая события минувшего дня.

Сумеет ли она преодолеть отвращение к близости с мужем? Она начинала надеяться, что так и будет.

На следующий день их неожиданно посетили гости. Эдвард был в саду, следил за сбором яблок, поэтому Альфред влетел в зал, где хозяйка ткала шпалеру, которую намеревалась повесить над камином. Эконом то краснел, то бледнел и явно был растерян.

— Госпожа! Госпожа! Лорд Эдуард с супругой всего в миле от Хейвна! Гонец только что прибыл! Что нам делать?!

— Лорд Эдуард?! — с недоумением переспросила Ронуин.

— Принц, госпожа! Сын короля Генриха вместе со своей великородной женой. Какие будут приказания?

Ронуин поднялась.