Под прикрытием - Даниэла Стил (2016)

Эти слова снова заставили всех рассмеяться. Засмеялась и Ариана, хотя смысл сказанного остался для нее неясным. Впрочем, она уловила другое – то, что насельницы монастыря Святой Гертруды образовывали маленький, но дружный кружок, занимались простым трудом и были довольны своей жизнью здесь и друг другом.

Они еще немного непринужденно поговорили, затем монахини вернулись к работе – они удобряли землю навозом, – а Ариана вызвалась помочь сестре Поле. За работой две молодые женщины продолжали вести беседу, и мать-настоятельница сделала сестре Марии знак не мешать им. Оставшееся до обеда время пролетело незаметно, и только когда на колокольне ударил колокол, призывая к трапезе, Ариана почувствовала, как сильно она устала. Поясница ныла, руки были в земле, и она с удовольствием вымыла их холодной водой – впервые за сегодняшний день, хотя еще накануне, снедаемая неизбывным чувством вины, бегала в ванную едва ли не каждые полчаса. После обеда сестра Марианна – румяная пожилая монахиня – попросила ее помочь налущить гороху к ужину. Это дело было для Арианы диковинным, и каждый раз, когда крупные зеленые горошины сыпались из-под ее пальцев в миску, она чувствовала себя так, словно одержала великую победу.

– Смотри, старайся, сестра Марианна у нас жуть как строга! – шепнула Ариане сестра Мария, когда старая монахиня повела ее в кухню. Вскоре выяснилось, что это было большим преувеличением – Ариана, во всяком случае, ничего такого не заметила. Сестра Марианна совсем не ругала ее за неловкость; напротив, она готова была похвалить ее за каждый хорошо открытый стручок – одним нажатием большого пальца. Похоже, таково было основное правило, принятое в монастыре: никто не будет тебя порицать, если ты стараешься сделать свое дело как следует.

Когда с горохом было покончено, Ариана помогла нарезать хлеб и накрыть на стол для всех девятнадцати монастырских насельниц. Еще через полчаса колокол ударил к ужину, и она села за стол вместе со всеми. За едой много и оживленно беседовали, но лишь потому, что Ариана была новенькой и каждой монахине хотелось сделать так, чтобы она чувствовала себя как можно непринужденнее. Они расспрашивали ее обо всем, и только о том, что же привело ее в монастырь, никто не заговаривал: интересоваться подобными вещами было не принято. В целом монахини были рады, что у них появится еще одна сестра.

После ужина приехал священник, который оказался довольно молод, и в церкви началась служба. Ариана тоже присутствовала на ней и пыталась молиться вместе со всеми, а потом встала в очередь желающих исповедаться. Ждать ей пришлось недолго, и через двадцать минут она вошла в полутемную исповедальню. Должно быть, долгая и торжественная служба настроила ее на нужный лад, поскольку она почти сразу нашла верные слова, чтобы рассказать свою историю просто и внятно. Она говорила о своей ответственности за гибель нескольких человек, включая водителя и тех, кто погиб от огня в лагере. Не забыла упомянуть и о своем нерожденном ребенке, который, как ей казалось, тоже погиб из-за нее. Она считала себя виноватой в смерти не менее десяти человек, и очень удивилась, когда в качестве епитимьи священник велел ей десять раз прочесть «Аве, Мария»[13].

– И это все? – разочарованно спросила Ариана, которой подобное наказание показалось слишком уж легким. В отличие от отца и матери, которые посещали службы регулярно, она не была в церкви уже много лет – с тех пор, как поступила в колледж. Только попав в Буэнос-Айрес, она несколько раз ходила на католические мессы с друзьями, но и то лишь потому, что такова была местная культурная традиция, да и светская жизнь в столице подразумевала обязательное посещение церкви по воскресеньям.