Джульетта - Энн Фортье

Алессандро повернул голову и взглянул на меня глазами темнее звездного неба над нашими головами.

— Если бы знал, никогда бы не привез тебя сюда. — Он помолчал и прибавил просто: — Прости меня.

— Не извиняйся. — Я подошла ближе, надеясь развеять его мрачность. — Я получила на редкость яркие впечатления. Брат Лоренцо, монна Кьяра, опять же гонять призраков по замку — да это ж просто волшебный сон!

Алессандро отрицательно повел головой:

— Это не мой сон.

— И, взгляни, я получила назад кольцо! — Я вытянула руку.

Он не улыбнулся.

— Но ты же не за этим приехала в Сиену! Ты хотела найти сокровище, разве не так?

— Возможно, самое драгоценное сокровище — избавиться от проклятия Лоренцо, — возразила я. — Подумаешь, золото и камни! В гробу карманов нет.

— Значит, ты этого хочешь? — сказал он, испытующе глядя мне в лицо, явно заинтригованный моими словами. — Остановить проклятие?

— Так уже вроде остановили. — Я придвинулась ближе. — Исправили грехи прошлого, написали счастливый финал. Поправь меня, если я ошибаюсь, но сегодня вечером мы, по-моему, поженились!

— О Господи! — Алессандро нервно запустил руку в волосы. — Мне так неловко за все это!

Видя его замешательство, я не сдержала смех.

— Раз уж сегодня наша брачная ночь, стыд и позор на твою голову, что ты не ворвался ко мне в спальню и не набросился на меня по средневековому обычаю! Пойду, пожалуюсь брату Лоренцо. — Я сделала движение к двери, но Алессандро поймал меня за запястье и потянул назад.

— Никуда ты не пойдешь, — сказал он, принимая, наконец, мой шутливый тон. — Иди сюда, женщина… — Он обнял меня и начал целовать, пока я не перестала смеяться.

Только когда я начала расстегивать его рубашку, он заговорил снова.

— Джульетта, — начал он, удержав мои руки, — ты веришь в навеки веков?

Я посмотрела ему в глаза, удивленная серьезностью вопроса. Держа печатку с орлом между нами, я прошептала:

— Наша вечность давно началась.

— Если хочешь, я отвезу тебя в Сиену и… оставлю в покое. Прямо сейчас.

— И что тогда?

Он спрятал лицо в моих волосах.

— Призраки исчезнут.

— Если ты сейчас меня отпустишь, — прошептала я, прижимаясь к нему и сладко потягиваясь, — пройдет еще шестьсот лет, прежде чем ты снова меня найдешь. Хочешь рискнуть?

Проснувшись, когда еще не брезжил рассвет, я увидела, что лежу одна в гнезде из смятых, скрученных простыней. Из сада доносился настойчивый, тревожный птичий крик, который вторгся в мои сны и вернул меня в реальность. На часах было всего два, но свечи давно догорели, и спальню освещало лишь холодное сияние полной луны, лившееся через балконную дверь.

Может, я покажусь наивной, но меня шокировало, что Алессандро тайком оставил мою постель в нашу первую ночь. То, как он обнял меня, прежде чем мы заснули, заставило поверить, что он уже никогда меня не отпустит.

Однако проснулась я в одиночестве и недоумении, ощущая сильную жажду и похмелье от того же не пойми чего, что вызвало вчерашнюю дурноту. Моей растерянности не уменьшило даже то, что одежда Алессандро, как и моя, осталась лежать на полу возле кровати. Включив лампу на тумбочке, я увидела, что он оставил даже пулю на кожаном шнурке, которую я лично сняла с его шеи несколько часов назад.

Завернувшись в одно из покрывал с кровати, я про себя ужаснулась, увидев, во что мы превратили винтажное белье Евы-Марии. Среди белых простыней сбился в комок какой-то выцветший голубой шелк, который я заметила только теперь. Странно, но когда я расправила отрез, мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что я держу в руках, — возможно потому, что я не ожидала больше когда-либо это увидеть (и уж меньше всего в собственной постели).

Это было палио 1340 года.

Судя по тому, что я нашла его только сейчас, бесценный артефакт был спрятан в простынях человеком, который твердo настроился меня на них уложить. Но кем? И для чего?