— Судя по твоему описанию, это вполне может быть Джон Молинас. Правда, на фотографии у него целая грива густых черных волос, но он вполне мог обриться, чтобы производить более устрашающее впечатление. Если это действительно Молинас, — продолжала Лора, — то здесь он, наверное, для того, чтобы никто нас пальцем не тронул. Возможно, Джилли потребовала гарантий, настояла на том, чтобы именно он был режиссером столь захватывающего спектакля. Ей хочется быть уверенной, что Дель Кабризо не перережет нам горло.

Я опустил голову на руки, и тут же меня захлестнула волна бесконечной усталости, пришедшей на смену всепоглощающему желанию. Опять этот наркотик действует, подумал я, но какая, в конце концов, разница? Хотя солнце палило нещадно, жар был не снаружи — внутри меня. Крутом меня обступала мерзость запустения, и я все больше становился ее частью.

— Мак! — донесся издалека испуганный голос Лоры. Я попытался разглядеть ее, но лицо упорно не попадало в фокус: оно превратилось в какое-то медленно расплывающееся во все стороны странное сероватое пятно.

Я плыл. Непонятно откуда возник крупный мужчина. Мне было известно, что этот мужчина, лежащий с закрытыми глазами и тщетно пытающийся вздохнуть, не кто иной, как я сам. Я умирал.

Потом боль прошла, осталась только сероватая пустота. Я почувствовал прикосновение чьих-то пальцев, таких мягких и нежных, что мне до безумия захотелось увидеть, кому же они принадлежат. Я заставил себя открыть глаза…

Надо мной склонилась Джилли: вид у нее был одновременно испуганный и сердитый.

— Ты цела, сестренка! Слава Богу. Я так за тебя боялся. А что ты здесь делаешь? И вообще, где мы?

Она улыбнулась и погладила меня по щеке.

— Все будет хорошо. Форд. Совсем скоро худшее останется позади. Нет-нет, не закрывай глаза и слушай меня. Тебе нельзя есть и пить, понимаешь? Даже воды из крана нельзя. Вообще ничего.

— А Лора? Она где?

— Лора здесь. Ты пока набирайся сил. Просто лежи и набирайся сил.

Неожиданно ее пальцы исчезли. Когда я поднял взгляд, рядом никого не было, лишь одно серое пятно; оно медленно засосало меня и поглотило целиком.

Я снова открыл глаза. Действительно, вокруг никого. Сознание было ясным, только безумно хотелось есть. Я потряс головой. Что же все-таки со мной приключилось?

— Лора?

Она лежала на сложенном одеяле рядом с моей кроватью. Оба мы были совершенно нагие. Я мгновенно скатился к ней на пол.

— Лора? — Я нащупал пульс у нее на шее: он был ровным и глубоким.

Встав рядом с ней на колени, я попытался сообразить, что же мне делать дальше. Что-то во всем этом было не так, только что именно?

— Лора, — снова проговорил я и поцеловал ее в губы. Они были совершенно сухими. Наконец глаза ее медленно приоткрылись. Увидев застывший в них крик, я поспешно прижал ей ладонь ко рту. — Все хорошо, родная, мы оба живы. Только я не знаю, где мы, что с нами и кто раздел нас донага.

Лора не пошевелилась, даже не попыталась прикрыться, лишь глубоко вздохнула. Я видел, что она изо всех сил старается взять себя в руки.

— Рядом с тобой был какой-то мужчина. Он ударил тебя в висок. Больше ничего не помню. Помоги мне встать. Мак.

Я протянул ей руку. Она пристально посмотрела на меня, и я вновь ощутил прилив желания. Мне стало страшно. Одно дело — боль, и совсем другое, когда не понимаешь, где явь и где сон. Такого со мной прежде никогда не случалось, и это было нестерпимо.

Я отвернулся от Лоры, сдернул с постели одеяло и обвязал его вокруг пояса, оставив на ее долю простыню. Она тут же завернулась в нее, закрепив концы на груди.

— Просто умираю от жажды. — Лора села рядом со мной на кровать и уставилась на свои обнаженные ноги.

— Пить нельзя, — поспешно откликнулся я. — Даже воду из-под крана.

— Почему?

Я взял ее за руку. Она склонилась ко мне и прижалась щекой к моему плечу.