Поезд до станции детство - Надежда Волгина (2013)

— Может, и правда, стоит нам сходить туда? — Андрей вопросительно посмотрел на друзей. — Пана, этот дом, по всей видимости, принадлежит тебе, как единственной ее родственнице. Ты не против, если мы туда наведаемся?

— Ты так спрашиваешь, как будто Пана не пережила все вместе с нами, — с обидой в голосе ответил за нее Иван. — Она теперь нам такая же родная, как и все остальные.

— Да я совсем не это хотел сказать, — огорченно ответил Андрей. — Конечно, Пана родная нам. Но есть же права собственности, которые нельзя нарушать.

— Не ссорьтесь из-за этого, — Пана улыбнулась, теснее прижавшись к Ивану. — Конечно, можно, — обратилась она к Андрею. — Предлагаю пойти туда прямо сейчас. Зачем откладывать дело в долгий ящик?

Провожая друзей, Зинаида Сидоровна с улыбкой спросила:

— Как же вы теперь себя будете называть, когда вас стало восемь? Ведь, в обойме может быть только семь патронов?

— Мы, по-прежнему, обойма, — с улыбкой ответил Иван. — Раньше мы были кольтом с семью патронами, а теперь мы стали кольтом с семью патронами в обойме и одним в стволе!

До дома Марфы дошли быстро. Он стоял на краю поселка, рядом с кладбищем и детдомом.

Дверь маленького покосившегося строения была заколочена поперечными досками. Отодрать их не составило труда. За годы дерево превратилось в трухлявое.

Помещение встретило сыростью и запущенностью. За все годы, прошедшие со дня смерти Марфы, сюда никто не заходил.

— Я и не знала, что у нее был дом, — сказала Пана. — Думала, она жила в детдоме.

— Мы тоже так думали, — вторил ей Андрей.

— Что мы тут ищем? — спросила Алина.

— Что-нибудь, что поможет разгадать тайну, — ответил Андрей.

В доме было всего две комнаты, одна из которых была кухня. Вторая, побольше, служила одновременно и гостиной, и спальней. Из всей мебели там только и было, что массивный квадратный стол возле окна, два больших сундука, один из которых служил кроватью и несколько покосившихся стульев. Зато икон было великое множество! Они завешивали все изголовье сундука, служившего кроватью.

— Да, небогато жила Марфа-то, — грустно произнесла Алина. — Бедняжка, видно привыкла довольствоваться малым.

Пана обошла комнату по периметру, вспоминая пробабку, и замерла возле стола. Выдвинув единственный ящик, жалобно, словно возмущаясь, скрипнувший, она заметила аккуратно свернутый, пожелтевший лист бумаги. Он лежал на старых альбомах и будто только и дожидался, когда его найдут.

— Я что-то нашла! — воскликнула Пана, доставая лист. Она отодвинула пыльную занавеску на окне и впустила в комнату немного света. Затем развернула лист. — Это письмо! И написала его бабушка, я знаю ее почерк. Боже мой! — голос ее дрогнул. — Это письмо адресовано нам!

«Дорогие мои! — прочитала Пана. — Если вы нашли это письмо, и вас восемь человек, значит, все получилось!

Перво-наперво хочу слезно попросить у всех вас прощения! Я втравила вас в эту историю, по моей вине сгинули неизвестно куда трое мальцов, — в этом месте строчки были размыты. Видно, плакала Марфа, когда писала их. — Так простите меня, если сможете, — Пана прервала чтение и сочувственно посмотрела на Татьяну, Кирилла и Михаила. — Видит Бог, не со зла я все это затеяла!

Но начну по порядку… Вскоре после того, как появился у нас в приюте Ванечка, нашла я в часовне, куда ходила грехи свои замаливать интересное письмо, касательно проклятия, наложенного злой ведьмой на наш род. И сказано там было, что родился у одной из их семейства сын с ясными очами. Нетрудно было догадаться, что это наш Иван, ибо таких глаз я больше ни в ком не встречала…