Девиантный Король - Рина Кент (2021)

Он переоделся в школьную форму, но не позаботился о пиджаке. На нем только белая рубашка, которая обхватывает его узкую талию и небрежно заправлена за пояс брюк.

Затем я понимаю, что смотрю на его брюки, и возвращаю свое внимание к его лицу.

Огромная ошибка.

Так близко, мы почти дышим одним воздухом. Я вижу маленькую родинку в уголке его правого глаза и пустоту в этих глазах.

Его свободная рука тянется к моим волосам, и он крутит белокурую прядь между пальцами.

— Ты не просила моего внимания, но ты все равно его получишь, Холодное Сердце. Все, о чем я мог думать со вчерашнего дня, это, как снова прикоснуться к тебе. Мне все еще интересно, как бы ты ощущалась, если бы мои руки вцепились в твои волосы, а мой член глубоко погрузился тебе в горло. — мой губы дрожат, раскрываясь. — Или как бы ты ощущалась подо мной, когда я буду трахать тебя, пока ты не разобьёшься на куски, — продолжает он тем же небрежным тоном. — Или какой ты будешь на вкус, когда я трахну тебя языком, или как...

— Прекрати...

Я хотела предупредить, но прозвучало это, как беспомощное хныканье.

Ошеломляющее, странное ощущение охватывает мое тело из-за его грубых слов.

Хотела бы я, чтобы это было смущение или гнев, но это далеко не так. Низ моего живота сжимается, и тепло разливается по всей коже. Мои соски сморщиваются и напрягаются под полотенцем, пока это не становится слегка болезненным.

Эйден смотрит на меня, наклонив голову, как будто что-то ищет.

Он всегда берет все, что ему нравится, не спрашивая разрешения. Черт, ему нравится не просить разрешения. Странно, что он заходит так далеко, оценивая мою реакцию.

— Ты промокла, Холодное Сердце?

Требуется все мое мужество, чтобы выпятить подбородок.

— Нет.

— Нет, а? — он отпускает мои волосы и проводит большим пальцем по нижней губе. — Хочешь сказать, что, если я засуну руку под полотенце, ты не намочишь мои пальцы?

Я сжимаю губы, чтобы не услышать голос, который пробивается сквозь меня.

— Может, мне стоит проверить, а? Просто чтобы убедиться.

Держа руку на полотенце, я кладу другую ему на грудь. Слово «стоп» вертится у меня на языке, но, зная, что он, вероятно, воспримет это как вызов и продолжит, я проглатываю.

Вместо этого я произношу:

— Единственный способ сделать это — довести меня до потери сознания.

— Это и некрофилия, и обман. Ни то, ни другое меня не интересует. Когда я доведу тебя до оргазма, я хочу, чтобы твое лицо покраснело, а твои крики прорезали воздух.

— Ты действительно болен.

— А ты действительно начинаешь звучать однообразно.

Его взгляд падает на мои обнаженные плечи и намек на мой шрам, окруженный засосами, которые он оставил.

— Эйден... не смей... — я предупреждаю.

Мои ногти впиваются в ладонь, будто моя хватка за полотенце это спасательный круг.

— Я вежливо попросил тебя сегодня утром. — его темные глаза встречаются с моими. — Но, возможно, тебе не нравится по-хорошему, милая. Возможно, в глубине души тебе нравится противоположное хорошему.

— Мне нравится, когда меня оставляют в покое.

— В это ты веришь?

Его большой палец скользит по моей щеке и резко проводит по нижней губе, будто он пытается что-то стереть.

Я даже не могу отбиться от него, потому что это будет означать, что я оставлю свое полотенце и свое тело на его милость — или на его отсутствие.

— Знаешь, что я думаю? Я думаю, что часть тебя любит противоположное хорошему, но из-за того, что ты такая хорошая, ты стремишься уничтожить эту часть. Ты боишься того, что это может значить для тебя. Как тебе может нравиться что-то настолько обездоленное, когда ты такой совершенный человек? Ты боишься самой себя, милая.

— Ты бредишь.

— Я?

Он отпускает мое лицо, и его пальцы опускаются к моей ключице. Каждое прикосновение его кожи к моей подобно обжигающему огню.