С трудом поднялась с постели, сдвигая на лоб свою шелково-кружевную маску для сна.

Кого принесло опять? Не дай бог, Любу. Хоть окопы копай и ныкайся теперь от родственницы.

Открываю, даже не посмотрев в глазок, и меня сметает ураганом. Испугаться не успеваю.

— Детка, ты дрыхнешь что ли? — узнаю голос бурильщика, когда он жарким дыханием опаляет мое ушко. — Зараза же ты! А я твоего обещанного звонка устал ждать, обломщица.

Почти проснулась от шока, боясь поверить в происходящее. Он реально здесь? Нашел? Как?!!!

— Фёдор? — не сдерживаю удивленного возгласа.

— А ты кого-то другого ждёшь? — слегка отклоняется назад, оценивающим взглядом сканируя мою грудь в обрамлении кружевного неглиже. — Ох*рительно выглядишь, детка. Во всеоружии, смотрю, — хмурится он.

Тоже мне откоплиментил, блин! То ли похвалил, то ли упрекнул?

Это что? Неужели ревность к возможному сопернику?

Ну да, вчера моё белье было значительно скромнее. Кто ж знал-то? Я еще никогда таких подвигов не исполняла — прыгать в койку к мужику на первом свидании, наплевав на свои принципы. Да и к черту их в мои-то годы!

Не объяснять же, что он такой сногсшибательный парень и я одномоментно сошла с ума. Никаких соперников нет и в помине, но говорить об данном факте точно не следует.

А дома я всегда в таком шелковом облачении нахожусь, без повода, а для себя любимой.

Поэтому смело игнорирую Федины вопросы, оставляя их без комментариев. Много будет знать.

Однако, что-то сказать всё же надо. Не только же улыбаться, как идиотке.

— Много болтаешь, поцелуй лучше, раз пришёл, — сиплым со сна голосом прошу его, обнимая за шею.

Следует незамедлительная реакция.

В едином порыве тянемся друг к другу. Сначала стукаемся зубами, от чего я невольно смеюсь. Федя хмыкает, чуть отстраняясь, а потом возобновляет наш поцелуй, втягивая в свой рот мою нижнюю губу вместе с языком. Обалдеть можно.

Мои глаза закрываются, коленки подгибаются, а внизу живота образуется такой ядерный концентрат желания, какого я доселе никогда не чувствовала. В буквальном смысле готова растечься лужей у его ног, забывая, как дышать.

О-о-о! Как же сладко, мамочки!

Он не даёт мне погибнуть от гипоксии, спустя некоторое время отпускает мои губы, позволяя сделать глоток воздуха. Зато оставляет цепочку поцелуев на скуле, исподволь подбираясь к эрогенной зоне на шее.

При этом держит крепко мое размякшее тельце, иначе я бы точно рухнула на пол, потому как нижние конечности совсем ослабли, непозволительно быстро утратив предназначенную им «удерживающую» функцию.

— Что тут у тебя, детка? — трогает мою сдвинутую на лоб маску для сна.

Что-то меня начинает напрягать его «детка». Даже несмотря на полный в данный момент размяк мозга, аж до розовых соплей, а все равно смущает подобное обращение.

Обезличивание?

— Повязочка? — лыбится бурильщик, снова с интересом рассматривая моё лицо.

— Угу, — не пойму, чему он радуется?

— Отлично, — надвигает обратно мне маску на глаза и заставляет пятиться, отступая вглубь квартиры.

— Ух, ты такой властный, — подкалываю его, улыбаясь. — Мои трусы сразу куда-то подевались, испугались наверно.

— А это что? — возмущается этот проверяльщик, на ходу задрав подол моей сорочки.

Что-что? Трусы, конечно. Хлопковые, какая жалость. Никаких Вам кружев, Федор Батькович.

— Это была ирония, если… кхм, что, — начинаю пояснения со смехом, но от его действий в развилке моих ног быстро забываю про свои шуточки.

К тому же этот эро-хулиган меня зрения лишил, не позволяя сдвинуть повязку с глаз, удерживая мои руки за спиной одной своей левой. А как известно, когда у человека блокируют один из органов чувств, обостряются другие. Обоняние, например. Не говоря уже об тактильных ощущениях.