Донор - Лаванда Риз

— Ты и сейчас чувствуешь эту пустоту? — осторожно интересуюсь я.

— Нет, пустоты начинают заполняться, после того, как я встретил тебя и понял, что не все динозавры ещё вымерли. Поэтому я и привёл тебя сюда, — так же осторожно улыбается он, не сводя с меня глаз. Я тихонько смеюсь, качая головой, динозавром меня ещё никто не называл.

— Мне кажется, что у тебя остались какие-то остаточные чувства к ней, поэтому ты и не продаёшь этот дом, — делаю я предположение.

— Остаточные? — фыркает Марк. — Да, отвращение! Ты не права, это всего лишь памятник тому, каким я был, тут погиб прошлый я, мои мечты и цели. Я прихожу сюда иногда и отдаю дань тому Марку Винздору. До недавно, я даже не думал его продавать, но теперь, кое-что изменилось. Правда?

— Правда, — встаю со своего места и подхожу впритык, обвивая руками его за шею. — Я стану донором для твоей веры в любовь, я уже по кусочку пересаживаю её в тебя, если ты заметил. Я очень благодарна тебе за то, что ты поделился своей историей, за то, что открылся, за то, что поверил, — говорю и нежно касаюсь губами его лица. Потом ловлю губы и увлекаю долгим упоительным поцелуем. Я хочу развеять эти тяжелые ощущения после поднятой темы, я хочу оттереть те неприятные воспоминания как можно дальше, я хочу сделать акцент лишь на нас двоих, на том, что мы испытываем друг к другу. Поэтому я медленно расстёгиваю пуговицы на его рубашке, удовлетворённо отмечая про себя, что Марк не против такого поворота. — Я хочу тебя, здесь и сейчас. В этом чёртовом доме, поры бы его согреть, — шепчу я, добравшись до его ремня, чувствуя через ткань брюк, как он возбуждён. — Время закрывать ту страницу и начинать новую.

Он бывает таким неистовым в своих сексуальных порывах, когда искренне отдаётся страсти, не обращая внимание на сопутствующие обстоятельства, на наличие удобства или их отсутствие. Раскладушка нас бы не выдержала и хорошо, что это не многоквартирный дом. Подняв меня на уровень своих бедёр и прислонив к стене, поддерживая своими сильными руками, он двигается всё быстрее и быстрее. Мои чувственные стоны смешиваются с его глухими стонами удовольствия и эхо разносит их по этому пустому склепу его бывшей жизни. И только после этого, мы бочком пристраиваемся на односпальную кровать трансформер, чтобы отдышаться.

— Ты мне так нравишься, что я даже тебя люблю, — выдыхаю я, счастливо улыбаясь. — Я знаю, что мы уже не будем прежними, людям свойственно меняться, но когда ты бываешь со мной самим собой, когда снимаешь эти маски, и я вижу тебя настоящего — я просто от тебя тихонько тащусь и влюбляюсь, всё больше и больше. Мне хорошо с тобой, и в эту самую минуту тоже, на этой жутко неудобной раскладушке, — теперь уже улыбается он, целуя меня с благодарностью.

— Спасибо, за то, что ты есть, горошина. Я не всегда могу выразить всё словами, но … ты не представляешь, как дорога мне и в каком я от тебя восторге.

Ладно, это почти признание в любви. Но мне не хочется пока вскакивать и бежать, мне хочется ещё немного поговорить, ещё чуть-чуть всковырнуть прошлое, чтобы лучше понимать моего мужчину.

— Болью предательства и своим разочарованием своих прошлых отношений ты поделился, а вот боль отца ты продолжаешь держать в себе. Тебя это гнетёт до сих пор. Ты ведь любил мальчика.

Марк тяжело вздыхает, начинает водить пальцем по моему лицу, обрисовывая его контуры. Я угадала, этот человек, несёт на себе слишком много камней.

— Сегодня ты решила побыть моим психологом? У тебя получается. Конечно, я ведь любил его, как сына, и … возможно люблю до сих пор, но не могу видеть, это тяжело … понимаешь? Да и Стефани добилась постановления суда, что я не имею права общаться с её ребёнком. Энтони попытались объяснить, что папа на самом деле не папа. Она постаралась настроить его против меня. Поэтому всё сложно, горошина. Когда я узнал, что бесплоден, я страшно расстроился. Ведь я хотел иметь детей. Поэтому и спрашивал у тебя, сможешь ли ты принять меня такого.